Мой возглас заставил ее вздрогнуть. Она подтянула ноги и сильнее прижалась ко мне. Цепи, скользнув по каменному полу, издали звенящий шум. Я впервые заметил, как здесь было холодно… и влажно.

— Я тоже не хочу умирать. У меня впереди много дел, и мне жаль оставлять их невыполненными. Жрецы надеются превратить нас в обезумевших и напуганных людей, стенающих от их несправедливого суда. Мы не должны доставлять им такое удовольствие. Ты пошел на благородную жертву, на которую никто из них не способен. Пожалуйста, не трать последнюю ночь жизни на слезливую жалость к себе.

Я сделал глубокий вдох и начал расслаблять мышцы живота. Страх по-прежнему терзал меня, но Равенна была права. Я не желал позорить свой клан, показывая себя трусом — несмотря на смятение чувств.

— Что, по-твоему, я должен делать? Предупреждаю, что я вряд ли засну.

— Я тоже.

Она улыбнулась, хотя и не убедительно. Я понял, каким хрупким был ее самоконтроль.

— Хочешь, я расскажу тебе о своей тайне? Только обещай, что никому не откроешь ее, даже если мы по какой-то невероятной причине завтра не погибнем.

— Это что-то важное?

— Да. Очень важное.

— Хорошо. Клянусь богами Элементов, что никому не выдам твой секрет.

Официальной клятвой считалась ритуальная фраза, заверенная двумя или тремя свидетелями, но в подобных обстоятельствах эта тоже имела силу.

— О чем ты хотела мне рассказать?

— С тех пор как прибыл «Изумруд», жрецы пытаются найти дочь фараона. Она действительно в Лепидоре. Но Мидий ошибается, разыскивая ее среди апелагов. Знаешь, кто принцесса Калатара?.. Это я.

— Ты?!

Мое изумление было столь очевидным, что она поспешила продолжить:

— Прости меня, Катан. Я не говорила тебе об этом, потом что никому и никогда не открывала свой секрет. Покинув Техаму, я десять лет кочевала с места на место. Меня использовали как пешку в интригах знати. Люди, которые пытались втереться ко мне в доверие, всегда оказывались шпионами или авантюристами, шагавшими напролом к своей цели. Мое происхождение приносило мне одни беды, поэтому я покинула Сэганту, сбежала в Цитадель и на какое-то время скрылась от мира большой политики.

— Вот почему ты все время пыталась выпроводить апелагов из Лепидора?

Мой голос невольно стал тише.

— Знаю, знаю, — едва не заплакав, сказала она. — Мне не следовало так поступать, но я никому не верила. Даже когда появился ты…

Она перевела дыхание.