В глазах венна появился опасный блеск.

– Не понимаю, о чем ты говоришь, – глухо проговорил он.

Салих покачал головой.

– Есть ли смысл говорить неправду? – спросил он. – Особенно сейчас!

Лицо венна окаменело. Салих вторично выругал себя ослом. И опять попытался спасти положение.

– Я был там, – сказал он. – Пойми: я вырвался из Самоцветных Гор без малого год назад… Мне подумалось, что я мог бы помочь тебе. Ведь ты – оттуда?

– Может быть, и оттуда, – нехотя сказал венн. И взял еще одно яблоко.

Они помолчали некоторое время, а потом венн неожиданно заговорил:

– Я до сих пор шарахаюсь от собственного отражения… Как увижу в воде или в зеркале – так мороз по костям пробегает. Ведь там, – он стукнул себя по груди и снова кашлянул, – ТАМ я до сих пор вижу себя двенадцатилетним…

Салих содрогнулся.

– Ты под землей с ДВЕНАДЦАТИ ЛЕТ? – переспросил он.

Венн опустил веки. Из уголка глаза выкатилась слеза – но он не плакал, просто слишком долго держал глаза открытыми на ярком свету. Салих понял и это.

– Боги! – вырвалось у него. – Полтора года чуть не убили меня, а ты провел там десятки лет…

Не открывая глаз, венн сказал:

– ОДИН десяток.

Снова повисло молчание. Салих разглядывал своего собеседника, пытаясь освоиться с услышанным. Один десяток – а было двенадцать… Что же это означает?

– Тебе двадцать два года? – вырвалось у саккаремца. И он поспешил добавить: – Прости, почтенный, но я никак не ожидал… Боги, я – осел! Не соображаю, что говорю.

Венн скривил рот в ухмылке.

– Двадцать два года. А похож на старика, верно?

– Верно, – согласился Салих. Не было смысла лгать. Этот человек и без того все знал. – Но молодость все лечит… Затянутся и твои раны, поверь.