– Перстень твоего отца, – пояснил Чильбарроэс. – Упал с его руки, когда Ларренс умер.

– Упал? Перстень? Но как он мог упасть с руки?

– Ларренс снял его, чтобы скрепить договор печатью, – сказал Чильбарроэс. – Я был там, когда твоего отца убивали, Элизахар. Стоял совсем близко. Я видел, куда откатился перстень. А подобрать его смог лишь назавтра. В ночь смерти Ларренса поблизости было слишком много народу. Другое дело – та, вторая ночь: никого рядом, только пустыня и наш общий сон. Я дождался момента, когда перстень откатится в песок, и просто поднял его. Видение в точности указало мне место, где он лежал…

– Что же я видел? – спросил Элизахар. – Ведь это не был обычный сон.

Чильбарроэс покачал головой.

– Разумеется, нет. То, что я показал тебе, было моим воспоминанием. Моим собственным. Не чьим-то сном или наркотическим бредом кого-то из кочевников… Я солгал тебе.

Элизахар взял с бесплотной ладони перстень своего отца и надел на палец. Он старался не смотреть на короля. Чильбарроэса это ничуть не задевало – и уж тем более не удивляло.

– Теперь возвращайся. Дорога тебе известна, и провожать тебя я не стану. Я дал бы тебе охрану из числа здешних лучников, да вот беда – они эльфы, так что их появление в Ларра может вызвать серьезные беспорядки… Ты справишься один?

– Да, – сказал Элизахар. – Прощайте, мой господин.

Чильбарроэс опять развел руки в стороны и в тот же миг исчез. Густой туман, справа желтоватый, слева темно-синий, заколыхался, и на тропинку выступила белая лошадь под седлом. Элизахар молча сел на нее, наклонился, прижался щекой к тщательно расчесанной гриве.

Затем развернулся и увидел в тумане второго коня темного, а на коне – всадницу. Это была Фейнне в широченном платье из серебряной парчи, с пышнейшими рукавами, с волосами, убранными в сетку, затканную жемчужинами. Парча лежала причудливыми складками переливаясь при каждом движении молодой женщины, и он с острой сердечной болью вспомнил тот миг, когда Гион сочетал их нерасторжимыми узами.

– Вы готовы? – спросила она Элизахара.

– Да, – ответил он, выпрямляясь в седле.

Они поехали бок о бок по тропинке, уводящей в глубину леса. Скоро справа и слева среди папоротников начали встречаться замшелые камни старого лабиринта. Теперь они не петляли и не запутывали путника, приводя его к неизбежной встрече с чудовищем, которое некогда обитало в этих туманах. Они просто указывали дорогу. Один из них до сих пор был багровым: много лет назад король Гион здесь пролил свою кровь, которая притянула его назад, в эльфийский мир, за пределы человеческого бытия.