– Я все равно не верю, что он может так поступить, – сказал один из них. Некогда он принадлежал к числу приближенных принца. Его звали Госелин.

Второй, по имени Агилон, отозвался:

– Талиессин, что бы там о нем ни говорили, – выродок. Вполне в его духе сделать такое. И даже не прийти полюбоваться.

Эмери тронул коня и приблизился к придворным.

– Мне кажется, «полюбоваться» – не вполне правильное слово, – заметил он.

Оба молодых человека уставились на Эмери.

– Вы брат нашего Эмери, не так ли? – спросил тот, кого звали Госелин.

– Да, и меня зовут Эмери.

– Ну да, конечно, – вставил Агилон.

– Я говорил о том, что на казнь не «любуются», – повторил Эмери настойчиво.

– А что с нею делают? – осведомился Агилон. – И что мы все тут делаем? Получаем удовлетворение?

– Не знаю, – сказал Эмери.

– В таком случае, – Агилон пожал плечами, – «любоваться» – слово не лучше и не хуже остальных.

– Я не знаю, что здесь делаете вы, – пояснил Эмери, – но я испытываю глубочайшую скорбь.

– Так вы явились сюда поскорбеть? Странное желание, – сказал Госелин.

– Посещают же люди гробницы, в которых покоятся близкие им люди, – проговорил Эмери.

– По-вашему, казнь – это, то же самое? – удивился Госелин.

– Почти… Когда-то мы с братом знали этих людей. – Эмери указал подбородком на Аббану, которую сейчас двое стражников снимали с телеги.

Девушка дрожала всем телом и все время смеялась. Ее короткие, торчащие в стороны волосы тряслись.

– Красивые ноги, – бросил Агилон небрежно. И вновь уставился на Эмери. – Так вы были с ней знакомы? И какова она в постели?