– Прошу простить меня, ваше величество, госпожа моя! – Раин поклонился и поспешил исчезнуть.

Беатрикс проснулась и сразу встала, хотя можно было спать хоть весь день – дел никаких не предвиделось. Она ждала Ниссагля и все больше тяготилась одиночеством в растерявших отчего-то весь уют покоях, облицованных от пола до потолка резным деревом. Она любила дерево, теплое на ощупь. Но теперь и дерево стало холодным, как камень. Бесстрастная Ярвин убрала ей волосы назад и помогла одеться. Беатрикс путалась в складках, трещали нитки, и она ругалась шепотом, забыв, что можно просто выбранить служанку. Вспомнила, только когда увидела ее распаренное от старания и страха лицо, и со внезапной злостью сдавленно крикнула: «Дура!»

Ярвин дура. Хена далеко. Хена скучает в похожих на шкатулки комнатах неведомого шарэлитского дома, где, кроме Алуна, и спать-то не с кем. Сегодня должны прийти Райновы солдаты – вот бы где Хене разгуляться. Уж десяток бы за ночь точно перепробовала, сучка! Вдруг застыдясь, Беатрикс вспомнила свои давние приключения в темных кладовках. Солдаты теперь среди ночи менялись в караулах, и немало служанок таилось по углам; расставляя соблазнительные пахучие силки, но охотиться за столь немудреными наслаждениями ей уже скучно. Да и неуместно как-то…

Никогда она не сможет побрызгать с пальцев на волосы лилейную настойку, надеть платье на голое тело без чулок и рубашки, чтобы жесткие швы щекотали разгоряченную кожу, набросить широкую накидку с объемистым капюшоном, в тени которого тонет лицо. А потом встать за углом, поджидая, пока пройдет развод, сделать из темноты знак – и кто-нибудь шагнет во мрак, под колыхающийся купол лилейного запаха, и обнимет за талию, вжимая пальцы в бок, и нарочито грубо стиснет грудь, а потом будет низкая дверь в кладовку, и торопливое сбрасывание одежд, и…

Она затрясла головой. Она так больше не сможет. Никогда.

Впереди был пустой день – стой у окна, прижимаясь лбом к переплетам, тревожься, жди – так мужа ждут – маленького заснеженного уродца. Пустые залы дохнули в лицо холодом, серый отблеск лежал на шлемах стражи. Караулы удвоили.

Было тихо. Звук шагов дробился под стрельчатыми сводами. Она прислонилась к стене возле окна. Ворота раскрылись, и во двор, приосанясь, въезжали на рысях Райновы конники в его цветах – красное и белое. Ее передернуло – мог бы и в цвета Эманда одеть. Много воли взял. Раз, два, три – уже весь двор был ими запружен, они быстро спешивались и разбегались…

Из-под стены вдруг выкатилась пара дерущихся – красно-белый конник Раина и дворцовый стражник. Потом выскочили еще двое, схватившиеся на мечах, заплясали на снегу, один из них тоже был дворцовым стражником. К ним подбежал красно-белый, ловким взмахом клинка подсек стражника сбоку, свалил в снег, подхватил край суконного плаща и привычно отер клинок…