– Я не плакса. – Мальчик сел и часто заморгал влажными глазами.

– Вот и замечательно, – Альхен удовлетворенно улыбнулась. – Одевайтесь.

Робин спряталась за ширмой. Перспектива еще одного приключения перед сном несказанно радовала.

– Би, прости, что толкнул, – вдруг сказал Никодемас.

– Ничего... заслужила, – равновесие постепенно восстанавливалось.

Эмили выскользнула из комнаты, чтоб сменить незабудкового цвета ночную рубашку на платье.

Встретившись вновь в коридоре, ребята наткнулись на Сэра Ханса в бордовом стеганом халате.

– Альхен, куда вы их ведете? – осведомился он.

– Последние теплые ночи... почему бы и не прогуляться, – с наносной беззаботностью отозвалась та. – Вы нас не видели, Сэр.

– Да-да, конечно. – Мистер Варлоу закрыл ладонью глаза. – Идите быстрее, пока я вас не вижу.

– Спасибо, папа! – шепнула Эмилия уже на лестнице.

Дайна решительно ничего не понимала. Танцоры имели железное алиби! Собственно, глупо думать, что все окажется так просто.

За окном зажглись фонари, а значит, пора было выбираться из дома. Она помнила, что кобольды – существа ночные. Тормошить их, пока солнце не сядет, да еще и в выходной, – негуманно, по меньшей мере. Дайна придерживалась позиции человечного отношения ко всему разумному, не настроенному агрессивно.

Отправляться в гости без подарка невежливо, так что мисс Уиквилд собрала в найденную на кухне корзинку сушеного мяса, яблок, купленной к ужину сдобы и немного сладостей.

Найджел не приветствовал визитов к кобольдам, поэтому она решила его не тревожить. Едва ли форма Танцора обрадует жителей трущоб, в переодевании не было смысла.

Непродолжительное мельтешение ярких пятен – и она уже стояла посреди узкой улочки. О фонарях тут речи не шло. Череда низеньких покосившихся лачуг да запах плесени – унылый пейзаж.

Путешествие закончилось у трухлявой двери, сквозь щели которой брезжил тусклый огонек... Краска облупилась и висела жалкими лохмотьями... страшно стучать: казалось, все сооружение не переживет этого. Но Дайна все же постучала.

По ту сторону раздалось настороженное сопение, затем шарканье – и, наконец, ржавые петли жалобно застонали, а на пороге появился хозяин. Рыжая с проседью собачья морда с трудом угадывалась в ворохе тряпок. Шепти пронзительно чихнул.

– Будь здоров, мой друг, – улыбнулась мисс Уиквилд.