Дышать мне стало тяжело – сам воздух давил, словно стены. И – давящая, мертвая тишина…

Неожиданно я услышал голоса. Прислушался. Голоса звучали совсем тихо, но… Это они! Да, да, они – Энид и Скорпион!

* * *

Я решительно пошел на голоса.

Внезапно где-то прокричала механическая птица.

Я опять спустился по короткой лестнице в пять ступеней, осторожно прошел по зеркально-гладкому холодному полу зала. Вышел во второй зал, вдвое больше первого.

Здесь чары Скорпиона словно бы отпустили меня – я шел легко и дышал тоже легко.

За этим залом была галерея с бюстами.

Пока все было, как в подлинном замке ди Каэла.

Но в галерее все оказалось иное, чем в замке сэра Робера. Бюсты здесь представляли пародии на тех, кого они изображали.

Мария ди Каэла выглядела премерзостной старушенцией, вся она была в кошачьем дерьме. Дени была изображена в виде крысы. Симон ди Каэла – огромная белая ящерица.

А еще я увидел статую, которой и вовсе не было в галерее замка у подножья Вингаардских гор. Мраморный скелетообразный человек в капюшоне сидел в кресле в окружении черных скорпионов. Это был, так сказать, Бенедикт ди Каэла собственной персоной. Где-то здесь должна была быть дверь в комнату Дени – где точно, я не знал.

Я спустился по винтовой лестнице и очутился у двери в кабинет сэра Робера. Здесь царили покой и тишина.

Неожиданно вновь запела механическая птица. Затем она смолкла и я услышал голоса.

Сейчас я уже ясно расслышал эти голоса. Мужской и женский. Я снова пошел на голоса. Вышел в коридор, который вел на балкон трапезной. Я отлично помнил этот коридор в замке ди Каэла. В этом коридоре, как и в том замке, было темно.

Голоса звучали все явственнее. Оба голоса были приятны на слух. Но мужской – я это слышал очень ясно – был полон смертоносного яда.

Энид и Скорпион…

Как я и ожидал, вскоре я уткнулся в бархатную портьеру. Я бесшумно раздвинул ее.

Теперь я слышал каждое слово.

Мужской голос – мягкий, музыкальный, холодный – говорил вкрадчиво: