– Нет! Я его ненавижу! Не понимаю, чем мне могут помочь эти воображаемые ужасы.

– Так плохо?

– Я с ума схожу.

– Этого не будет, если ты подчинишь дар себе.

– Так и Лийет говорила. Да кто меня научит?

– Может, Элдарет. Он многое знает о незримых силах. По крайней мере, элир зовут их силами. Мы говорим «боги» или «духи», но на самом деле это лишь понятия… вибрации… Может быть, правильнее называть их стихиями.

Линден не ответил.

– Тебе тяжело со мной общаться? – спросил Сафаендер.

– Да нет. Мне вообще с людьми болтать трудно. Имми одна меня по-настоящему понимала.

– Знаешь, ты замечательный парень, Линден. Я тут понаблюдал за тобой. Выйди ты на сцену, женщины поклонялись бы тебе… да и мужчины, если на то пошло, тоже. Я бы писал для тебя такие роли… Но ты не согласишься, так?

– Навряд ли. Неохота мне себя напоказ выставлять.

– Какая жалость. – Голос поэта был тих, но глаза жгли Линдена огнем. – Ты таишься ото всех. Каков же ты, Линден?

– Глупый вопрос.

Поэт еле слышно хохотнул.

– Пожалуй. Вопрос, достойный писателя. Но сможешь ли ты ответить?

Внезапно Линдена затрясло.

– Нет. Не могу. Полгода назад я сказал бы, что я сын Артрина, что я женюсь на Имми и останусь крестьянином. А сейчас не могу. Что-то во мне изменилось. Меня словно несет куда-то, и я не знаю, куда, а остановиться – не в силах. Поэтому я больше не боюсь.

– В тебе говорит одиночество. Это мне знакомо. – Сафаендер положил руку на плечи юноше, кончиком пальца поглаживая кожу. Линден хотел стряхнуть его ладонь, но не стал. Прикосновение его было невыразимо успокаивающим. – Похоже, тебя уже давно никто не утешал объятьями…

– С тех пор, как забрали Имми.

– О. И ты не в силах полюбить другую?