– Навесом – бей. Пехота – вперед.

По сию пору не знаю, почему они меня послушались. Но поперли вперед. Полоска земли под ногами радостно бегущих друг к другу будущих убийц стремительно таяла. Ударились. Уперлись.

Удар подземных жителей чужане сдержать не смогли. Те влетели во вражий строй своим жестким ромбом, как КАМАЗ в стадо баранов. Я не преувеличиваю, но в воздух полетели разваленные тела чужаков. Те, видно, не ожидали с нашей стороны такого энтузиазма. Было дрогнули. Было уперлись. Даже вдруг подземных удержали. И зашелестели стрелы. Навесом. Я видел, как зеленые на пятьдесят шагов в кольцо попадают. У них это не экзамен. Так, развлекуха. А здесь не было пятидесяти метров. И двадцати не было. И зеленые били на выбор. То один, то другой рогатый заваливался, получив в глаз оперенную зеленым стрелу.

– Кавалер! Атаку! – проорал я в лицо ошеломленному Андрию.

– Туда? – спросил он, указывая в сторону толкучки в фургонах.

– Сюда, – ткнул я пальцем в стремительно тающий строй рогатых. – А уже потом туда.

До него дошло. Как всякий кавалерист, он тщательно презирал любой род войск, кроме своего. И зрелище весьма успешных совместных действий пехоты и лучников слегка выбило его из колеи.

Но атаки не понадобилось. Подземные прошли вражий строй насквозь и, не разрывая своего ромбика, вгрызлись в открывшийся фланг. Оказавшиеся за их спиной решили было ударить, но те с такой яростью их пугнули, что чужане предпочли сунуться в прореху, оставшуюся после подземных, и вцепиться во фланг нашей пехоте. Их смели стрелы.

Я был в ярости. Подземные увлеклись и оставили без прикрытия зеленых. Те отступали, отбиваясь стрелами, и плотный ком рогатых быстро таял.

Земля дрогнула. Сорвалась конница. И пройдя по небольшой дуге, влетела во фланг рогатой пехоте, безжалостно ее уничтожая.

Очень стойкие нам достались враги. Они не побежали. Обе группы их оказались в окружении. Но и окруженные яростно оборонялись.

Вдруг кто-то громко заиграл на флейте плясовую, а флейте стал подпевать какой-то еще музыкальный инструмент, который я, человек весьма далекий от прекрасного, идентифицировал как абсолютно простуженный саксофон.

Я не поверил своим глазам. Но наши попятились. И отошли от чужаков. Те в общем-то явно не горели желанием продолжить мордобой. Да в общем-то неудивительно. Их осталось-то человек двадцать. На ногах, в смысле. Остальные лежали.

Кавалер Горацио конт Флери

Глухо ворочалось, запутавшись в западне фургонов, многотелое тулово битвы. Кавалер прекрасно знал, что там сейчас происходит. Чужаков, зажатых в узких проходах, убивают. Им нет спасения. Широкий проход закрыт щитоносцами. Вражья пехота на помощь не придет, связанная боем.