Я протянула ему руку ладонью вверх. Он взял ее с недоумевающим видом.

– Чего ты хочешь от меня, принцесса?

– Улыбки, – сказала я.

Он пришел в еще большее недоумение.

Гален пояснил:

– Она хочет прогнать тень из твоих глаз.

Китто наградил нас обоих робкой улыбкой и покачал головой:

– Мне нравится быть сидхе.

Я сжала его руку и сказала бы что-то утешительное, но Никка выбрал как раз этот момент, чтобы погладить меня рукой, и все слова вдруг вылетели у меня из головы.

Потом он убрал руку и сказал Галену:

– Покажи Китто его позицию, чтобы у меня перед глазами было достойное зрелище, когда она будет готова.

– Скажи мне, когда настанет момент, – попросил Гален.

– Мне не придется тебе говорить, – ответил Никка, – ты и так поймешь.

Аромат цветов ослабел, лишь угадываясь в воздухе. Как если открыть дверь в давно запертую комнату: улавливаешь едва ощутимый аромат, и он тут же исчезает, и ты думаешь, не почудился ли он. Так уходят из мира смертных привидения и духи. Многое, что люди принимают за призраки, – это тени былого, тени тех существ, что не были по-настоящему смертными.

Я немедленно потянулась к Галену, но он засмеялся и отгородился рукой.

– Дай мне сначала встать как нужно; в таком положении ты себе шею потянешь.

Он придвинулся ближе, сжав мне плечи коленями. В этой позе я отдавала контроль мужчине. Но Гален глядел на меня, и его глаза заполнялись той темнотой, какая появляется только в интимнейшие моменты, а сам он подавался ко мне... Мне пришлось отвести голову назад, чтобы вдохнуть.

– Ты знаешь, чего я хочу, – сказала я.

Он покачал головой.

Я провела руками по его ягодицам.