Смонтированная им гигантская машина уже не нуждалась в его контроле, он лишь вполглаза присматривал за разраставшейся в ее недрах чудовищной работой. Тысяча директоров взирала на тысячу экранов, директоров этих, в свою очередь, контролировали старшие контролеры, у которых существовали собственные руководителя и руководители руководителей. Работа велась денно и нощно не только на выросших над заливом прозрачных башнях, но и в нескольких десятках огромных подземных бункеров, где и находились все руководители проекта.

Джексон Мид спокойно следил за происходящим из своего надежно охранявшегося наблюдательного пункта. Время от времени к нему заходили Сесил Мейчер и Мутфаул, дававшие ему краткий отчет о ходе строительства. Большую же часть времени он в полном одиночестве молча наблюдал за работой строительных машин и подъемников.

В тот момент, когда в помещении наблюдательного пункта в очередной раз появился Мутфаул, Джексон Мид смотрел на огни висящих в небе вертолетов.

– В городе начались пожары, – тихо сказал Мутфаул. – С каждой минутой их становится все больше и больше.

– Где именно? – спокойно полюбопытствовал Джексон Мид.

– На дальних окраинах, то есть примерно в пятидесяти милях отсюда.

– Огненных бурь еще нет?

– Как сказать. Огонь распространяется достаточно быстро, словно это не город, а жнивье.

– Через несколько дней пожары начнутся и здесь, и небо станет черным от дыма…

– Следует ли мне известить об этом нового мэра?

– Неужели он еще ничего не слышал?

– Насколько мы можем судить, нет.

– Ну что ж. В скором времени он узнает об этом и сам.

– Если мы вовремя предупредим мэра о грозящей городу опасности, он сможет его спасти!

Джексон Мид покачал головой и повернулся к своему подчиненному.

– Доктор Мутфаул, мы терпели неудачи вовсе не потому, что ошибались в расчетах. Нас всегда подводили внешние обстоятельства.

– Сэр?

– Сами по себе молитвы, если они не будут услышаны, ничего не значат. Мы можем начать строительство моста с этого берега, но скажите, куда он будет вести? Мы и поныне не знаем ни того, где находится тот, другой берег, ни того, что будет являться дальней опорой нашего моста.

– Выходит, мы просто сгорим?

– Кто знает. Дело ведь не в самом огне, а в том, чем он отзовется в человеческих душах, рядом с которыми наше сооружение при всей его грандиозности кажется чем-то постыдным и жалким. Город сгорит хотя бы потому, что он уже прожил отмеренный ему срок. В этом мире нет и не может быть ничего вечного – все должно сгореть в огне любви или гнева. Если человеческая душа в этот миг исполнится своего подлинного величия, мы тут же окажемся на другом берегу. В противном случае возведение этого моста станет невозможным и потеряет всяческий смысл.