– Да-да, кажется, я вас понял, – закивал Мутфаул. В комнате появился Сесил Мейчер.

– Пламя пожаров преодолело тридцатимильное кольцо! – сообщил он. – Оно распространяется с неимоверной быстротой!

– А что слышно о Питере Лейке? – спросил Джексон Мид, повернувшись спиной к окну.

Сесил покачал головой и, устало прикрыв глаза, ответил:

– Ни слуху ни духу.

Эбби лежала неподвижно так долго, что о ее смерти мать узнала только после того, как на мониторе появилась горизонтальная черта, а системы срочного вызова дежурной сестры и врача отключились. Ни одна из этих машин так и не смогла помочь маленькой Эбби Марратта.

Жужжание монитора показалось Вирджинии звуком трубы, возвестившей о кончине мира. Госпожа Геймли плакала навзрыд. Она никак не могла поверить, что ее маленькая внучка, прожившая всего несколько лет, могла умереть прежде, чем умрет она, ее бабушка.

Вирджинии стало трудно дышать. Она не сводила глаз с покрывала, наброшенного на бездыханное тельце Эбби. Секунда проходила за секундой, минута сменялась минутой, но чуда не происходило. Внезапно ее внутреннему взору предстала настолько яркая и живая картина, что она тут же устыдилась ее неуместности, которую можно было уподобить разве что смеху во время богослужения, что, впрочем, не помешало ей тут же перенестись в иное время.

Стояло невыносимо жаркое лето. В наползавшей с залива горячей дымке угадывались темные силуэты зданий, подчеркивавшие необычайную белизну паривших в небе невесомых облаков. Из тумана выплыл смешной старомодный паром с высокой трубой, который направлялся к находившемуся неподалеку от Бэттери причалу. Судя по положению солнца и по жаре, стояла середина июля. Палубы были усеяны пассажирами, с нетерпением ожидавшими прибытия на берег. Над их головами виднелось множество легких белых зонтиков, вызывавших в памяти образ одуванчиков. Мужчины в тщательно отглаженных светлых льняных рубашках светились как белые фонарики. Паром подошел к самому берегу, остановился. Отполированные до блеска ручки турникета распахнулись, и народ хлынул на берег. Вирджиния неотрывно смотрела на незнакомую ей молоденькую хрупкую девушку в светлой блузке, которая поднялась на трап и прошла через терминал одной из последних.

Ее вид не просто тронул Вирджинию, но исполнил ее светлой радости и счастья. Тем временем девушка – ей было не больше пятнадцати-шестнадцати – миновала турникет, к которому Вирджинию не подпускали, и исчезла в лабиринте темных душных улиц.

Она вновь увидела перед собой накрытое белым покрывалом тело маленькой Эбби и вспомнила о том, что целую неделю не получала вестей от Хардести.