– Я пытался… я пытался…

Щуквол снова поворочал головой на подушке так, словно собственные слова разбудили его, и открыл глаза.

Несколько мгновений он невидящим взором смотрел перед собой, а потом тихо сказал:

– Доктор Хламслив, я не смог удержать его… Хламслив, ничего не отвечая, взял Щуквола за руку, измерил пульс, послушал его сердце и лишь затем произнес:

– Вы мне расскажете обо всем завтра.

– Доктор Хламслив, мне бы хотелось рассказать вам все прямо сейчас. Я слаб, я могу только шептать, но я знаю, где находится Баркентин. Он мертв, он лежит на дне рва.

– А как он туда попал, господин Щуквол?

– Я вам все расскажу… – Щуквол поднял глаза на Хламслива. О, как он ненавидел этого человека, ненавидел жгучей ненавистью; казалось, его ненависть ко всем вокруг разгорелась при воспоминании о Баркентине еще сильнее. Но голос Щуквола оставался при этом достаточно кротким и смиренным.

– Я все расскажу вам, – повторил Щуквол шепотом. – Я вам расскажу все, что знаю.

Он уронил голову на подушку и закрыл глаза.

– Вчера… или, может быть, неделю назад… или месяц назад – я не знаю, сколько времени я пролежал здесь без сознания, – я зашел в комнату Баркентина… Было около восьми часов вечера… Обычно я приходил к нему именно в это время. Баркентин всегда давал мне в этот час указания на следующий день… Он сидел в своем кресле на высоких ножках… В тот момент, когда я входил, он зажигал свечу. Не знаю почему, но он вздрогнул, словно мое появление испугало его… Он выругал меня – но в его словах, несмотря на всю раздражительность, не было настоящей злости – и снова повернулся к столу… Наверное, он забыл, что прямо перед ним в подсвечнике стоит зажженная свеча, и его борода на какое-то мгновение оказалась прямо над огоньком свечи. И она тут же загорелась! Я бросился к нему, но его волосы, его одежда на плечах уже пылали. В комнате не было ни занавесей, ни половиков, с помощью которых можно было сбить пламя. Не было и воды. И тогда я стал сбивать пламя руками. Но огонь не уменьшался, а усиливался… Наверное, от боли и растерянности он ухватился за меня, и моя одежда тоже загорелась…

Зрачки Щуквола расширились, и хотя рассказ его сильно отклонялся от истины, он слишком хорошо помнил неразжимаемую хватку рук Баркентина; Щуквола бросило в пот, и это придавало его словам ужасную достоверность.

– Я не мог оторвать его от себя, Доктор; объятый пламенем, он неистово прижимался ко мне… И с каждым мгновением огонь становился все сильнее… Ожоги причиняли мне страшную боль… И мне ничего не оставалось, кроме… У меня был один путь к спасению – добраться до воды. Я знал, что прямо под окном комнаты ров. И я бросился к этому окну. Я бежал, а руки Баркентина все так же крепко сжимали меня… Я подбежал к окну, выбил его и прыгнул вниз… И только тогда, когда мы оказались в холодной черной воде, его руки разжались… Я пытался удержать его на поверхности, но не смог этого сделать, и он ушел под воду… Не знаю как, но мне удалось добраться до берега, а когда я выбрался из воды, оказалось, что я наг… Я был в беспамятстве какое-то время, потом пришел в себя и каким-то чудом добрел до двери вашего дома… нужно отправить людей, чтобы отыскать тело Баркентина… во имя всего святого, его нужно найти и должным образом похоронить… А я должен продолжить его дело… но я… я… я больше не могу говорить… я… не могу…