Впрочем, время это оказалось очень кратким. Может быть, если бы у них могли быть дети… Может быть, если бы сефри или люди были более терпимыми…

Может быть. Может быть.

Однако им пришлось очень непросто. И с каждым днем жизнь становилась все труднее, настолько трудной, что однажды Керла переспала со своим старым любовником. Настолько трудной, что, когда Эспер обнаружил ее тело, какая-то его часть испытала облегчение из-за того, что все кончилось.

Он ненавидел Фенда за то, что тот убил Керлу, но теперь понимал, что еще сильнее ненавидит сефри за то, что тот открыл ему темную часть его, Эспера, души. Двадцать лет Белый жил, не зная женщин, но вовсе не из-за того, что боялся забыть Керлу. Просто он знал, что недостоин любви.

С тех пор ничего не изменилось.

– Проклятье, – сказал он, обращаясь к костру.

Почему он принялся размышлять на эту тему? И что толку от подобных размышлений?

Волки его нашли. Он слышал, как они движутся во мраке, изредка ему удавалось увидеть пару блестящих глаз или серый бок. Они были заметно больше тех, которых Эсперу доводилось видеть прежде, а ему попадались и крупные звери. Он сомневался, что они осмелятся напасть – во всяком случае пока горит костер, – но многое зависело от того, насколько они голодны. Кроме того, они могли отличаться от волков, с которыми он сталкивался прежде. Он слышал, что северные их родичи совсем не боятся людей.

Сейчас они держались на расстоянии. При свете дня они могут стать опаснее.

Он подбросил в костер хвороста, повернулся за новыми ветками – и замер.

Она была всего в четырех королевских ярдах от него, но Эспер не услышал даже шороха ее приближения. Она сидела на корточках и смотрела на него глазами цвета полыни, длинные черные волосы лежали на плечах, а кожа была бледной, как кора берез. Она была обнажена и выглядела совсем юной, но верхняя пара ее шести грудей показалась ему набухшей, а это случается только с сефри старше двадцати лет.

– Керла?

«Она говорит только с мертвыми».

Керла умерла давно. От нее остались лишь кости. Люди из города видели мертвых, во всяком случае, как они утверждали, в ночь святого Темноса. Старухи сефри притворялись, что постоянно беседуют с мертвецами. Да и сам Эспер столкнулся с чем-то в темных лабиринтах реуна Алут, хотя, возможно, ему померещилось.

Но это…

– Нет, – громко сказал он.

Ее глаза были фиолетовыми, однако в остальном она очень походила на Керлу: легкий изгиб губ, переплетение вен на горле, в одном месте напоминающих прожилки листа боярышника.

Очень похоже.

Ее глаза широко раскрылись на звук голоса Эспера, и он затаил дыхание. Его правая рука все еще тянулась к хворосту; левая инстинктивно метнулась к топору, и ладонь коснулась холодной стали лезвия.