Довольно скоро он его увидел – большое волосатое существо, дрожащее среди зарослей папоротника. Оно подняло щетинистую голову и хрюкнуло.

Огр заржал.

Существо оказалось огромной беременной свиньей. Время было не совсем подходящим – обычно поросята появляются на свет вместе с первыми цветами, – но не только это казалось неправильным. Что бы ни пыталось выбраться из ее брюха, оно было заметно крупнее поросенка. Кроме того, земля вокруг свиньи была обильно полита кровью, кровь сочилась из ноздрей, из глаз. Свинья даже не понимала, что кто-то оказался рядом; она хрюкала от боли.

Она умерла очень скоро, на глазах у Эспера, но то, что было у нее внутри, продолжало двигаться. Тут только лесничий заметил, что его трясет, но не понял от чего, только страх тут ни при чем. Ему казалось, что сверху опускается такая невероятная тяжесть, что под ее весом прогибаются ветки… а потом бок свиньи лопнул.

Наружу высунулся клюв, желтый глаз, а следом чешуйчатое тело, покрытое слизью и кровью. Греффин.

Эспер спешился, наблюдая за тем, как существо пытается выбраться из утробы матери.

– Останови меня, если сможешь, – сказал он лесу.

Чешуя детеныша все еще оставалась мягкой, она не успела затвердеть, как у взрослых особей, но глаза потускнели далеко не сразу после того, как Эспер отрубил ему голову.

Лесничий вытер топор листьями, а потом наклонился к земле, и его вырвало.

Но зато он кое-что узнал. Эспер понял, почему он прожил сорок лет в Королевском лесу, ни разу не увидев следов греффина, уттина, вурма или им подобных, а теперь их вдруг стало полным-полно.

Люди говорили, что эта нечисть «просыпается», как Терновый король, из чего следовало, что они спали, словно медведь в берлоге, только их сон продолжался тысячу лет.

Оказывается, они вовсе не спали. Они рождались. Эспер вспомнил старую сказку про васил-никса, вылупившегося из куриного яйца.

Проклятье, так оно, наверное, и происходит, подумал Эспер.

Он подождал, не обрушится ли на него гнев колдуньи, но ничего не произошло. И хотя Эспера все еще трясло, он вскочил в седло и двинулся дальше.

Он почти не удивился, когда увидел почки на деревьях. Не обычные почки, а колючки, торчащие из стволов и ветвей. Он сразу же узнал черные шипы, которые видел в Королевском лесу, а потом и в Средних землях. Здесь они пробивались прямо из деревьев, и чем дальше он продвигался вперед, тем становились разнообразнее.

Шипы в Королевском лесу все выглядели одинаково, но здесь он встретил множество видов: попадались узкие, похожие на перья, изящные и многочисленные, другие выглядели массивными и шишковатыми. Очень скоро лесничий перестал узнавать деревья, на которых они произрастали; как и свинья, они давали жизнь чудовищам и погибали при этом.