– Неправильно. Теперь он должен существовать здесь. Простая математика, – пожал плечами Хаос.

– ЧТО? АХ, МАТЕМАТИКА… – презрительно фыркнул Смерть. – ЛИЧНО МНЕ ЛУЧШЕ ВСЕГО ДАВАЛОСЬ ВЫЧИТАНИЕ. С ОСТАЛЬНЫМ КАК-ТО НЕ СЛОЖИЛОСЬ.

– Так или иначе, шоколад вряд ли назовешь особой редкостью, – продолжал Хаос. – Поверхности некоторых планет покрыты толстым слоем этого продукта.

– ПРАВДА?

– Абсолютная.

– В ТАКОМ СЛУЧАЕ, – промолвил Смерть, – Я БЫ НЕ РЕКОМЕНДОВАЛ ТЕБЕ ОСОБО РАСПРОСТРАНЯТЬСЯ ОБ ЭТОМ.

Затем он вернулся туда, где в темноте его ждала Едина.

– ТЕБЕ ВОВСЕ НЕ ОБЯЗАТЕЛЬНО ТАК ПОСТУПАТЬ, – сказал он.

– А что еще остается? – спросила Едина. – Я предала своих собратьев. А еще я страшно, чудовищно безумна. Нет такого места, где я не чувствовала бы себя посторонней. Если я останусь здесь, моя жизнь превратится в сплошные мучения.

Она посмотрела на шоколадную бездну. Поверхность сверкала обсыпкой из сахарной пудры.

Потом Едина сбросила с себя платье. К своему удивлению, сделав это, она почувствовала некое стеснение, однако тут же собралась с силами и гордо выпрямилась.

– Ложку! – приказала она и повелительно протянула правую руку.

С театральным изяществом Хаос последний раз провел полирующей тряпочкой по серебряному черпаку и вложил его в руку девушки.

– До свидания, – сказала она. – Передай мои наилучшие пожелания своей внучке.

Едина отошла на несколько шагов, повернулась, разбежалась и совершила идеальный прыжок ласточкой.

Шоколад почти беззвучно сомкнулся над ней. Двое наблюдателей выждали, пока с поверхности не исчезнут последние ленивые пузыри.

– А у этой дамочки действительно был стиль, – признал Хаос. – Какая потеря.

– ДА. Я ТОЖЕ ТАК ДУМАЮ.