– Но он – Время! – воскликнул главный прислужник. – Сын самого Когда! Нам о стольком нужно его расспросить!

– А я о стольком вам не расскажу… – с улыбкой пообещал Лобсанг.

Настоятель наклонился и, брызгая слюной, прошептал что-то на ухо прислужнику. Тот послушно ссутулился.

– Ну конечно, кто мы такие, чтобы задавать тебе какие-то вопросы… – пробормотал он и попятился.

– Вот именно, – согласился Лобсанг. – А теперь предлагаю всем продолжить заниматься своими крайне важными делами, поскольку все внимание без остатка я буду вынужден уделить этой площади.

Старшие монахи принялись подавать руками отчаянные знаки, и скоро вся община, хоть и несколько неохотно, разошлась.

– Они будут следить за нами отовсюду, где только можно спрятаться, – пообещал Лю-Цзе, когда они остались одни.

– Разумеется, – кивнул Лобсанг.

– Ну как поживаешь?

– Очень хорошо. Мать счастлива, хочет скоро уйти на покой. Вместе с отцом.

– Что? Домик в деревне и все такое прочее?

– Не совсем, но очень похоже.

Некоторое время тишину нарушал лишь шорох двух метел. Потом Лобсанг сказал:

– Лю-Цзе, слушай… Насколько я знаю, ученик по окончании своего обучения обычно преподносит наставнику подарок или сувенир…

– Возможно, – промолвил, выпрямляясь, Лю-Цзе. – Но мне ничего не нужно. У меня есть спальный коврик, миска и мой Путь.

– Каждый человек хоть что-то да хочет, – возразил Лобсанг.

– Ха! А вот в этом ты не прав, чудо-отрок. Мне восемьсот лет. Все мои желания давным-давно кончились.

– Ну и ну. Жаль. Я думал, что смогу тебя чем-нибудь порадовать. – Теперь и Лобсанг выпрямился, вскинув метлу на плечо. – В любом случае, мне пора. Слишком много дел.

– Не сомневаюсь в этом, – ответил Лю-Цзе. – Не сомневаюсь. К примеру, нужно еще подмести вон ту аллею. Кстати, об инструментах подметания, чудо-отрок. Ты вернул метлу той ведьме?

Лобсанг кивнул.