Выждав еще немного, чтобы воздух в комнате стал менее ядовит, и пропустив череду стражников из бравого тэйра самого Истармы, он разбежался, подтянулся и оказался внутри. Стражники валялись вповалку с самыми разными гримасами, от крайнего изумления до тревоги и ужаса. Порошок нэи действовал совсем не так, как шипы, отравленные тем же ядом. От них замирает кровь и человек цепенеет, даже не успев сообразить, в чем дело. Эти же, вдохнув порошок, ощущали удушье, прежде чем застыли.

Страж быстро прошел через комнату, задержавшись только для того, чтобы выплеснуть в открытое окно пел из кувшинов да затворить ставни. Отрава еще вся не выветрилась, и прежде чем Иллири отворил дверь, он не сделал ни единого вдоха. Ключ он прихватил с собой, повернув его в замке с другой стороны. Держа наготове ивуи, на этот раз с шипами внутри, он мягко заскользил по узкому коридору.

Стражники наверняка ничего не вспомнят, когда очнутся. Кувшинами с пелом они запаслись изрядно. Кто поверит, что их укачало не от хмеля? Если же какой-нибудь пьяный солдат встретится на пути, завтра он попытается припомнить, какая же по счету кружка свалила его с ног. После нэи, вспомнил Иллири с легкой улыбкой, едва тронувшей губы, остается такое чувство… Человеку оно может показаться горьким похмельем.

Он шел по коридорчику бесшумно, но не крадучись. Дорога была свободна. Осторожно минул лестницу, снизу неслись взрывы хохота и брани. Солдаты тэба Тандоорта гуляли. Как будто не в походе, а на празднестве. Страж прислушивался у каждой двери, держа ивуи наготове, но никто так и не поднялся. Он уже дважды завернул за угол, когда услышал знакомый голос. Приник ухом к замочной скважине, не спуская взгляд с конца коридора, ведущего от лестницы.

Там, за дверями, весело ужинали четверо. Судя по тону разговора – все люди доверенные. Сюда не затесался никто из тэйра Главного тигана, иначе благородный тэб Тандоорт не был бы столь откровенен, рассказывая ту самую айсинскую историю на Просеке. Он тоже изрядно захмелел, да и командир его тэйра, и начальник охраны тоже. Четвертого все величали просто – тэб Кулокар. У благородного Тандоорта, он, видимо, ходил в друзьях, поэтому позволял себе больше остальных, выпытывая все новые и новые подробности.

Собеседники то и дело прихлебывали, поднимая кубки за долгие годы жизни своего покровителя, за посмертную славу его друзей, погибших на проклятой Просеке, и за многое другое. Потом вновь расспрашивали, да не первый уже раз, и благородный тэб опять охотно начинал с самого начала. Тэб Кулокар бормотал, видно, требуя выпить еще за что-то.