Леки слегка расслабился, пытаясь не провалиться дальше. Дальше уж ему никак не надо. Пустота вопила, зазывая, прося помощи какой-то. Мысленно плюнув в нее, он позволил себе еще немного погрузиться в забытье, даже не в забытье, так, расслабился легонько, и тут же увидал. Легкий голубоватый свет струился вокруг мага, даже не вокруг – через, сквозь, в нем самом. Он был полон этого света. Пока полон.

Вот голубизна стала ярче, еще сильнее… Перед глазами показался дом, милое старое крыльцо, на котором они играли с Ортом-младшим… Леки выскочил, как ошпаренный. Что б ее, таки чуть не засосала! Снова дом! А потом темница! Песня известная! Вперед, сначала! Он попристальнее вгляделся в мага. Зная теперь, что искать, Леки уже не расслаблялся, чтобы ненароком не угодить в западню.

А свет все разгорался, стекая наружу, уже пылал, даже глазам больно. И… Голубая молния проскочила между магом и Истармой. Ужасный удар сотряс их каменную ловушку, пол заходил ходуном, стены кое-где покрыли трещины, голова зашлась от боли. И все сразу. Огонь мгновенно потух, взорвавшись последний раз высокими языками. Тварь взвилась вверх, под самый свод, потом упала вниз, корчась вместе с Истармой, потерявшим, видать, последний дар речи. Леки с затаенной надеждой наблюдал за корчами твари. Ее носило то по стенам, то по потолку, а маг преспокойно смотрел. А Леки – так даже с удовольствием. Если б еще не пустота, что теперь и вовсе остервенела, прорываясь к нему, несмотря на то, что он зверски щипал себя и дергал за волосы. Она «вопила» так, что его выворачивало изнутри, леденели руки и ноги.

А тварь начала приходить в себя, и тут же маг опять вспыхнул, заставив ее снова «бегать» по всей зале. Щупальца втягивались. Не то что раньше. На, со злобной радостью думал Леки, жри, пока дают, меня-то ты переварила, не подавилась, а столько вот сможешь? Как тебе? Еще удар. Опять грохнуло, но уже слабее. И тут Истарма завопил не своим голосом, диким, ужасным. И не понять даже, завопил, или завыл, или, может, завизжал. В унисон с той самой пустотой, что вгрызлась в Леки, не собираясь отпускать. Теперь заледенело уже внутри.

Ужас! Отцы, Великая Мать и все, кто там есть на этом свете, помогите! – молил Леки, с ужасом поняв, во что он вляпался со своим проклятым даром. Эта пустота, это же тварь и есть! Так, как Дэйи говорил: кусок чужого мира… кто ж знал, что он такой… совсем чужой. Как пустой. Это Она пыталась разговаривать с Леки, Она пыталась его раздавить, Она носила его по бесконечному кругу между счастьем и несчастьем, между домом и темницей, не давая исхода. Она… Помогите, помогите, помогите, шептали губы сами, пока визг не затих. Помогите, спасите! Это ж Она наверняка в Леки, в него самого, теперь пролезть хочет. Иначе чего пытаться, чего к нему прогрызаться? И станет он… как Истарма. Леки забился в страхе, словно пытаясь выковырять эту мерзкую гадость из своего нутра.