А однажды ночью, лежа без сна, Ирена впервые ощутила, как пошевелился внутри нее маленький человечек.

* * *

Теперь Рек шел впереди, ведя под уздцы их единственную лошадь. Следом бодрый мул тянул двуколку, в которой ехали Ирена и Семироль; ехать верхом адвокат категорически отказался: «Вы издеваетесь?! Эта бестия сбросит меня при первом же удобном случае, вам мало одного перелома?..» И Ирена, и Рек осознавали его правоту: животные сторонились Семироля, и чтобы смирить их, требовались определенные усилия…

– Смотрите, – сказал Рек, и голос его напряженно дрогнул.

Стволы, до того забором стоявшие вдоль дороги, внезапно расступились. Ирена прищурилась.

Башня была высотой с пятиэтажный дом. Непонятно, кто и зачем возвел среди леса это колоссальное по местным меркам сооружение – не то пожарная каланча, не то сторожевая вышка, причудливый, даже изысканный силуэт, покрытые мхом камни… Двустворчатая приземистая дверь. Крыльца нет – дверь вросла прямо в траву…

Рек смотрел испытующе. В последнее время он очень редко позволял себе смотреть Ирене в глаза – зато теперь не отводил взгляда.

У самой башни, у поросшей хмелем стены растопырила ветви огромная черная коряга. Высохшее дерево с обнажившимися корнями, находка для натуралиста-дизайнера, особенно если в его, натуралиста, хозяйстве найдется строительный кран…

Ирена прищурилась. Коряга походила на человека; одну руку, правда, обломило бурей. И, кажется, недавно – скол свежий…

Взгляд Река лежал на ее затылке, давил, как печать. Вроде бы бескорыстный рыцарь ждет ответа. Хотя вопрос так и не прозвучал…

Она вымучено улыбнулась.

Ее отношения с Реком-Шиповником превратились в сплошную запретную зону, зону тонкого льда. Она боялась обидеть его и боялась обнадежить, и еще был иррациональный детский страх, что он догадается – она не читала собственных рассказов…

Рек смотрел, ожидая, по-видимому, реакции, а в такие вот минуты Ирена соображала особенно медленно, особенно туго.

– Красиво, – проворчал Семироль.

Рек наконец-то отвел глаза. Тронул лошадь, продолжая путь.

* * *

– …Помните, Ян, я говорила, что вы везде приспособитесь? Тогда я даже не представляла себе, до какой степени окажусь права…

Семироль молчал; жесткие волосы его блестели на солнце, глаза сыто щурились, гладкой упругой коже позавидовала бы любая кокетка.

Неприятная догадка пришла, как толчок. Вероятно, Иренино лицо изменилось; во всяком случае, Семироль счел нужным ответить:

– Да.