Святая Октавия, она это серьезно?! Эта ломака с жалким голоском? Серьезно?!

Анна Рафиано сделала реверанс.

– Ваше величество милосердней моей совести. Я проклинаю свое малодушие, но ухожу.

Катарина улыбнулась:

– Я все понимаю, графиня. Передайте господину экстерриору мое восхищение его… его притчами. Ему следует их записывать…

– Я передам! – нос толстухи недвусмысленно покраснел. – Закатные твари, да я сама их запишу!..

– Сударыни, прошу поторопиться, – поморщился Колиньяр, открывая двери, – теньент Эриз, проследите, чтоб покинувшие апартаменты ее величества дамы были доставлены по домам с должным почтением.

Дженнифер Рокслей опустила глаза:

– Я никогда себя не прощу, но моей дочери всего два года…

Анна Рафиано, Дженнифер Рокслей, Леонора Пагон, Саманта Кракл, Гризельда Биггот, Джулия Фукиано… Ушла бы она, если б все было всерьез и если б не было девочек? Сбежала бы, как миленькая, и постаралась бы все забыть, только вряд ли бы это удалось.

– Время истекло, – сообщил обер-прокурор, – я вынужден….

– Стойте, герцог, – взмах тонкой руки, и Колиньяр заткнулся. – Герцогиня Окделл, графиня Феншо, госпожа Арамона, Селина, уходите. Я приказываю!

– Я не уйду, – задрала голову Айрис, – Повелители Скал не бросают своих королей.

– Да, – Луиза ухватила воспитанницу за руку, – мы не уйдем. Что мы можем взять с собой и смогу ли я написать сыну и матери?

– Разумеется, – торопливо, даже слишком торопливо заверил молчавший до этого Манрик, – только прошу вас ничего не запечатывать.

Можно подумать, она не знает, что письма читают!

– Ваши вещи после досмотра будут перевезены в Багерлее, – обрадовал Колиньяр.

Что ж, значит, поросячьи розы будут вышиты до конца. Вот и говори после этого, что жизнь дуэньи скучна и монотонна. А Манрик что-то бледноват и неретив. В отличие от Колиньяра… Любопытно, получил братец обер-прокурора армию или нет? И, во имя Создателя, что с Фердинандом?!

Катарина Ариго заложила житие святого Адриана на последней прочитанной странице и поднялась.

– Идемте.