– Но вы обещали рассказать, – влезла Юлия, – как Борраска… то есть ваши предки очутились в Кэналлоа.

– Терпение, ваше высочество. У влюбленной девицы был брат-близнец. То, что известно про Альбина Борраску, не оставляет сомнений: именно он подбил сестру и друга удрать.

– Но почему? – проворковала именинница.

– Ваше высочество, вы отличите музыку нашего друга Гроссфихтенбаума от творений маэстро Луккини?

– Конечно, – зарделась принцесса, – с первых же тактов.

– Наши поступки – тоже своего рода музыка, всегда можно понять, кто ее написал. Итак, трое негодников умудрились выбраться из Империи, пересечь Померанцевое море, но в конце концов попали в плен. И не к кому-нибудь, а к нар-шаду Багряных земель Заллаху. Его еще называли Черным Львом. Кстати, вы не видели этих животных?

– Нет, – Елена покраснела так, словно не видеть черного льва было верхом неприличия, – откуда?

– Действительно… Мориски охотятся на них только перед большой войной. Красивый обычай…

– А вы видели?

– Я бывал в Багряных землях. Мориски чтут родство до сорокового колена, а мы куда более близкие родичи.

– И потому, – в дочери Фомы заговорила старая торговая обида, – талигойцы ходят сквозь Астраповы Врата [96], а остальные – в обход Кагеты.

– Морские шады – решительные люди, – светским тоном заметил Алва, – впрочем, равнинные тоже.

– Теперь ясно, откуда пошла присказка, что понять шада может только рей, – внес свою лепту Валме, – но вы говорили о ваших предках…

– Юные обалдуи изрядно позабавили Черного Льва. Влюбленные ему быстро наскучили, зато Альбин пришелся ко двору. Заллах научил чужака обращаться с оружием, лошадьми и женщинами, выдал за него собственную дочь и сколько-то там шадских и спровадил завоевывать себе царство.

Тогдашний кэналлийский шад выказал себя полным глупцом. Разумеется, кэны и аллийцы перестали грызться между собой и собирались сбросить морисков в море. Заллах посоветовал Альбину подхватить то, что падает, и тот подхватил… Ах да, разумеется, в Талигойе беглецов объявили погибшими на охоте, но слухи все равно пошли, и главным в этих слухах был зеленоглазый злодей…

– И все? – Марсель вопреки здравому смыслу чувствовал себя разочарованным, хотя история была хоть куда.

– Почти. Лет через тридцать Альбин, тогда уже нар-шад Кэналлоа Алва-ар-Заллах, прислал подарки брату и племянникам. Ответа не последовало, и шад повернулся к Талигу спиной. Тогда же он выбрал своим знаком ворона. Полагаю, назло белым ласточкам. Будь символом Боррасок красная собака, Альбин поместил бы на щит синюю кошку.

– Я всегда думала, что Алва по-кэналлийски означает «ворон», – задумчиво произнесла Елена.