Мальчишка захлопал глазами и не нашелся, что ответить. Задумался, надо полагать. Валме хихикнул и снял с подноса в руках лакея чашечку шадди. В доме Алвы его готовили лучше – урготы знают толк в закусках и сластях, но не в шадди и не в вине.

– Господин посол, – Луиджи не стал связываться с шадди по-урготски и плеснул себе «Вдовьей слезы», – вы, без сомнения, правы, но молодые люди нуждаются не столько в советах, сколько в примере.

– О, – промурлыкал дядюшка, – в этом я вполне полагаюсь на Марселя.

– Я готов, – кивнул Валме. – Герард, послезавтра вечером пойдете со мной.

– Если прикажет монсеньор, – неуверенно пробормотал юноша.

– Прикажет, – заверил Марсель, – не сомневайся.

– Считай, что уже приказал, – сверкнул глазами маршал. – Господа, наполним бокалы и выпьем за душу гитары. «Эвэ рэ гуэрдэ сона эдэрмьенте…» [108]

Валме опрокинул бокал под нарастающую мелодию, но вкуса не заметил, потому что Алва запел. Сначала очень тихо, потом все громче. Виконт сразу узнал напев, но под гитару он звучал иначе, чем под цокот подков или скрип снастей. Кэналлийского Валме не знал, но воображение рисовало полосу прибоя, кружево пены, мокрый песок, исчезающие на глазах следы, красное закатное солнце и что-то еще, неуловимое и зыбкое, словно запах дыма.

В окно рвался дождь, трещали поленья, над чашей с горячим вином поднимался пряный пар, а Марселю чудились похожие на коней облака да пылающий горизонт. Может быть, Ворон пел о другом, даже наверняка, но виконт Валме слушал свою песню, и до перевода ему дела не было.

2

Окно выходило на крышу – плоскую, унылую, покрытую неопрятным ядовито-зеленым мхом. За крышей была стена, над которой мерцали звезды и глупо ухмылялась стареющая луна. Луиза, как в детстве, показала ей язык и уселась на постель. Знай она, что за скучища в этой Багерлее, лопнула б, а сюда не полезла и девиц бы своих не пустила. Собаки от жары бесятся, а люди – от безделья. Госпожа Арамона в тысячный раз оглядела чистенькую спальню. Аделаиде Феншо досталась такая же, Айрис с Селиной отвели одну комнату на двоих, а у опальной королевы была целая анфилада.

По мнению Луизы, в Багерлее было уютней, чем в Алисиных апартаментах, которые и протапливались-то с трудом. Если б не решетки на окнах, наружные замки и слуги в мундирах с золотым псом [109] на плече, страшная темница сошла бы за очень хороший постоялый двор. Ни ржавых оков тебе, ни прелой соломы, ни страшных подземелий… Бедная Айрис была так разочарована: она ожидала всяческих кошмаров, а тут поссориться толком и то не с кем.