– Расскажите, – начал Луиджи, глядя на багровую струю…

– Расскажу, – Рокэ пригубил вино и чему-то улыбнулся. – О чем?

– Ну, хотя бы об Алвасете.

– Он стоит на сбегающих к морю холмах, заросших дикими гранатами. Когда рощи зацветают, склоны становятся темно-алыми, чуть светлей, чем это вино, – талигоец поднял бокал, разглядывая на свет, и поставил на ручку кресла. Эту его привычку, так же как манеру прикрывать глаза руками, Джильди запомнил еще в Фельпе.

– Я где-то читал, что вокруг Урготеллы тоже были рощи, а сейчас здесь все распахано.

– Алвасете повезло. Аллийцы считали это место священным, а морискам достало вкуса не вырубать гранаты. Алвасете растет не в глубь берега, а вширь. Представьте подкову, охватывающую залив, в который выдается скалистый мыс, а на нем – замок.

– Гнездо Воронов? – пробормотал Луиджи. – Хотел бы я увидеть…

– И увидите, – герцог тронул гитару, но играть не стал. – Зимой море в Алвасетской бухте зеленое; когда дует южный ветер, туда заносит множество медуз. Я их всегда терпеть не мог… Слизь, холод, яд… Они оскорбляют море. Давайте бокал.

Луиджи повиновался. Красное вино, красные склоны алвасетских холмов, красная кровь, «Дурная кровь». Он пьян, хотя после андийских кошмаров клялся не пить.

– Рокэ, – капитану было неловко, но ему давно хотелось знать, – я, конечно, не талигоец…

– Я заметил, – кивнул маршал, – куда труднее решить, кто такие талигойцы. Обитатели нынешнего Талига, откуда б ни занесло их предков? Потомки древних имперцев, которых разве что в Бирюзовых землях нет? Те, кто говорит на талиг?

– А вы как думаете?

– Первый маршал Талига почитает своими соотечественниками верных подданных своего короля, – Алва усмехнулся. – Франциск Оллар сочинил хорошую клятву, она не допускает разночтений. Но вы хотели о чем-то узнать?

– Да, но если это вам не понравится…

– Этой ночью мне отчего-то нравится все, даже погода. Кончайте с политесом, Луиджи, сегодня он неуместен.

Кто бы мог подумать, что гитара так меняет человека? Гитара и вино, хотя вместе они пили и раньше. Как всегда, от воспоминаний о Бьетероццо по спине побежал холодок, и Луиджи торопливо спросил:

– Почему Алва – кэналлийские герцоги, а не талигойские короли?

Первый маршал Талига поднял бровь и улыбнулся:

– Алва – властители Кэналлоа. Это дороже короны, которую может надеть любой ызарг.

– Вы шутите?