По ту сторону занавески шумели ребятишки, плакал младенец, пахло рагу из крысы с капустой. Кто-то точил топор. Кто-то храпел. Гном, живущий в Анк-Морпорке, может уединиться только мысленно.

Место, не занятое кроватью, занимали книги и бумаги. Стол Грохссона представлял собой доску, которую он клал прямо на колени. Он читал потрепанную книжку в грязной заплесневелой обложке. Перед глазами мелькали руны. «В нашем мире оно не имеет собственной силы. Чтобы исполнить свою миссию, Тьма должна найти бойца – живое существо, которое подчинится ее воле…»

Грохссон вздохнул. Он прочитал эту фразу с десяток раз, надеясь обнаружить в ней иной смысл, помимо очевидного. Он даже переписал ее в блокнот. Потом убрал книжку в сумку, вскинул сумку на спину, вышел из-за занавески, заплатил Тоину Громкоступу за две недели вперед и скрылся под завесой дождя.

Ваймс не помнил, как заснул. Не помнил, что спал. Он вынырнул из темноты, когда Моркоу потряс его и разбудил.

– Кареты во дворе, мистер Ваймс!

– Крбр… – Ваймс заморгал на свету.

– Я велел грузить вещи, сэр, но…

– Что? – Ваймс сел.

– Лучше пойдите и посмотрите сами, сэр.

Когда Ваймс вышел в сырые рассветные сумерки, две кареты действительно стояли во дворе. Детрит лениво наблюдал за погрузкой, опираясь на Шматотворец.

Завидев командора, Моркоу подбежал к нему.

– Волшебники, сэр, – сказал он. – Они что-то такое сделали.

С точки зрения Ваймса, кареты выглядели вполне обычно. Он так и сказал.

– Да, выглядят-то они как всегда, – ответил Моркоу. Он нагнулся, сунул одну руку в окошко и произнес: – Но посмотрите…

Он поднял нагруженную карету над головой.

– Это невозможно, – сказал Ваймс.

– Так точно, сэр, – отозвался Моркоу, осторожно ставя карету на булыжники. – И с пассажирами внутри она не становится тяжелее. И с лошадьми они тоже что-то сделали.

– Хотя бы примерно – что, капитан?