Несколько человек выбежали из-за угла со стороны Гостевых Рядов и с изменившимися лицами пронеслись мимо скопища у банка. Это были только капли пены, летящие впереди человеческого цунами, которое накрыло банк, словно он был булыжником на пути волны.
Над морем голов плыло круглое полотнище десяти футов в диаметре вроде батутов, которыми ловят сообразительных людей, прыгающих с крыш горящих зданий. Его несли доктор Икс и четверо других волшебников, и вблизи на нем стал заметен начертанный мелом круг и магические символы. В центре портативного магического круга восседал профессор Флид, который безуспешно пытался лупить волшебников своим эфемерным жезлом. Делегация остановились у крыльца, а толпа помчалась дальше.
— Мы просим прощения, — проговорил запыхавшийся Икс. — Но только так можно было доставить его сюда, а он очень настаивал, ох, как он настаивал…
— Где барышня? — прокричал Флид. Его голос был еле слышен при живом свете. Ангела Красота растолкала стражников.
— Да, профессор Флид? — спросила она.
— Я нашел ответ! Я пообщался с эмийцами!
— Они же все погибли тысячи лет назад?
— Ну, у нас как-никак отдел некромантии, — сказал Флид. — Но должен признать, их речь даже мне показалась какой-то неразборчивой. Ты подаришь мне поцелуй? Один поцелуй — один ответ.
Ангела Красота посмотрела на Мокриста. Он пожал плечами. Этот день был уже за гранью его понимания. Он не летел — его несло ураганом.
— Хорошо, — согласилась она. — Только без языка.
— Язык? — спросил Флид печально. — Какой уж тут язык?
Последовал кратчайший поцелуй, но призрачный профессор просиял.
— Чудесно, — сказал он. — Чувствую, что помолодел лет на сто.
— Ты перевел текст? — спросила Ангела Красота.
В этот момент Мокрист почувствовал, как под ногами задрожала земля…
— Что? Ах да, — сказал Флид. — Это как раз те золотые големы, о которых ты говорила…
…и снова задрожала, достаточно, чтобы Мокрист нутром почуял неладное…
— …хотя, как выяснилось, в контексте это слово означает вовсе не золото. У него может быть свыше ста двадцати значений, но в данном случае, если не рассматривать его в отрыве от остального текста, оно значит тысячу.
Улица снова сотряслась.
— Четыре