– Тогда вот что я вам скажу, – продолжал командор. – Никто из моих стражников не ступит на поле, что бы ни произошло. Я ясно выражаюсь?

– Ясно как день, Сэм.

– Прошу прощения, аркканцлер, но сейчас я не Сэм, а командор городской Стражи, если вам не все равно, – сказал Ваймс. – Весь город, черт его подери, – это катастрофа, которая ожидает повода, чтобы… нет-нет, это катастрофа, которая уже разразилась, и все, что сегодня случится плохого, очень быстро станет еще хуже. И я не хочу, чтоб потом говорили, что от Стражи были проблемы. Честное слово, Чудакулли, я от тебя этого не ожидал.

– Сейчас я аркканцлер, – холодно отозвался тот.

– Насколько я знаю, – продолжал Ваймс, – это разборка между двумя бандами. Ты знаешь, в чем заключается моя работа, аркканцлер? В том, чтобы поддерживать порядок, и вот тебе мое честное слово, я бы арестовал всю вашу гоп-компанию, только его светлость не позволит.

Чудакулли кашлянул.

– Могу я принести свои поздравления, сэр, по поводу отличной работы, которую вы проделали в Кумской долине?

– Спасибо, – ответил Ваймс. – Я так думаю, вы понимаете, как я рад видеть, что вы тут завязали еще одну войну.

Командор повернулся к аркканцлеру Генри:

– Приятно видеть и вас, сэр[18], приятно знать, что вы продвигаетесь по лестнице. Я официально заявляю вам, что складываю закон к вашим ногам, и вы в качестве судьи должны его принять. За этой чертой футбол, но выйди за черту – и там буду я.

Он вновь повернулся к Чудакулли:

– Знай край да не падай, аркканцлер.

Он вышел, и стражники зашагали следом.

– Подозреваю, в последнее время у командора слишком много дел на уме, – бодро сказал аркканцлер Генри и вытащил часы. – Я бы хотел поговорить с капитанами команд.

– Я один из них, – ответил Чудакулли.

Из рядов «Юнайтед» кто-то вышел.

– Джозеф Боров, из команды «Свиноедов». Капитан, за мои грехи.

Боров протянул руку Чудакулли и, надо отдать ему должное, почти не поморщился, когда ее крепко стиснули.

– Ну, господа, – сказал бывший декан, – я уверен, что вы знаете правила, мы не раз их разбирали. Я хочу хорошей честной игры. Один долгий, э, свисток означает, что я прерываю игру в связи с нарушением, травмой игрока или любой другой причиной, пусть даже известной только мне. Один более долгий свисток или, скорее, гудок означает конец одного тайма и время подкрепиться, после чего игра продолжится. Во время перерыва, насколько мне известно, по полю маршем пройдет анк-морпоркский аккордеонный оркестр, хотя я и полагаю, что эти штуки посланы нам во испытание. Также напоминаю вам, господа, что после перерыва вы меняетесь воротами. Пожалуйста, донесите до своих команд, что ворота, в которые они целятся, не должны находиться у них за спиной. Если я увижу серьезное нарушение, игрок будет удален с поля. Еще более долгий свисток, который, насколько я понимаю, будет продолжаться, пока я не выдохнусь, означает конец игры. Напоминаю вам – как уже напомнил нам командор Ваймс, – что в пределах этих четырех, еще свежих, меловых линий я обладаю властью, которая уступает лишь божественной, да и то не факт. Если в какой-то момент станет ясно, что правила непрактичны, я их изменю. Когда я дуну в свисток, то подниму жезл и произнесу заклинание, которое предотвратит дальнейшее применение магии в пределах этих освященных линий вплоть до конца игры. Все ясно?