Но всё-таки Тави была чародейкой. Пусть не такой могущественной и опытной, как Клара Хюммель, но в своё время она считалась одной из первых у Вольных (недаром же Круг Капитанов отправил её за Драгниром!); и, конечно, не прошли даром уроки с Акциумом.

Тави знала не так много классических формул, она не владела в полной степени искусством мысленной ворожбы, когда собственные ум и воображение заменяют чародею все прочие иструменты, включая магические фигуры, ингредиенты и артефакты. Но зато она страстно тянулась к своему источнику силы, наваливалась, не щадя себя. Накатывающаяся боль тупо и злобно ввинчивалась в виски, растекалась по внутренностям черепа, властно овладевая её сознанием, однако Тави не сдавалась.

Сперва «удерживать в фокусе» ей показалось легко, хотя и болезненно. Пятно гари окончательно обратилось в нечто отвратительно шипящее, скользящее по земле и над землёй; порой чёрное создание даже открывало подобие пасти, но, само собой, безуспешно…

Тави еще не додумала фразу про «пытаясь выбраться», когда в плавающем над незримой клеткой тумане внезапно стали появляться разрывы, в них проглянула стоокая темнота, нет, нечто, ещё чернее её; из дальней дали неслись тёмные стрелы, играючи пробивая туман, который словно бы пытался закрыть собой молодую чародейку. Обмирая, Тави вновь услыхала шипение, на сей раз – стократно громче, оно оглушало, било в уши могучей штормовой волной; из-за горизонта вслед за стрелами тянулись и копья – туго свёрнутые чёрные острия нацеливались прямо в неё, Тави, гневный голос, громыхая где-то в отдалении, проклинал дерзкую. Слов Тави разобрать не могла, но в общем их значении не сомневалась.

Уж не сама ли Западная Тьма протягивала к ней руки?

А потом, когда от тумана остались лишь жалкие клочки, чёрные стрелы стали падать совсем рядом. Неведомые лучники пристрелялись, всё точнее и точнее беря прицел.

Тави зажмурилась. Отчего-то она очень хорошо представляла, что случится, настигни её хоть одна такая стрела. Не из дерева и стали, это оружие тем не менее было куда более гибельным, и защиты против него не существовало.

Тварь в магической клетке, обезумев, металась всё сильнее, билась о невидимые стены, и каждый удар отзывался звенящей болью. Тави пыталась стянуть расходящиеся скрепы, но её заклинания скользили и срывались, словно пальцы с осклизлого рычага. Страх мягкой кошкой вспрыгнул на плечо, издевательски мурлыкнул, заглянул в глаза: напросилась, милочка.

Стиснув зубы, Тави боролась. Ученица Вольных, она привыкла терпеть боль, привыкла сражаться «за пределом возможного», но сейчас она столкнулась с ещё одним врагом, которого Вольные не знали, – страхом. Её приёмный род презирал не только трусов, но и тех, кто вообще способен испытывать страх. Тави навсегда погребла это знание в себе, но именно здесь лежал корень презрения Вольных к не столь уж далёкой от них человеческой расе: Вольные не ведали страха. Люди же зачастую не знали ничего, кроме него.