– О Аллах, почему ты устроил так, что нам придется обращаться к Грохочущему Грому? – в беззвучном голосе джинна было возмущение. – Это ифрит из подданных Красного царя, которые не признали Аллаха и его пророка! И мы, правоверные джинны, враждуем с ними! Дай мне этот пенал, о гуль!

– А что ты собираешься с ним делать?

Некоторое время заключенный в конское тело джинн молчал, и судя по тому, как он рыл копытом землю, Хайсагур решил, что он не может решить – бросить ли ему магический пенал в горнило, где бы он расплавился, или погубить его ударами кузнечного молота, или измыслить иную казнь.

Наконец конь громко вздохнул.

– Ему не будет от меня беды, – сказал джинн. – Ведь сказано: а кто простит и уладит – воздаяние ему у Аллаха! Открой этот пенал, о Хайсагур, и посмотри – не лежит ли в нем что-нибудь, похожее на талисман?

Хайсагур вынул очиненные каламы и пошарил в пенале пальцем.

– По-моему, там пусто.

– Может ли быть так, что аш-Шамардаль забрал хранившийся внутри талисман, а пенал потом оставил за ненадобностью? – осведомился джинн.

– Клянусь Аллахом, так оно и было! – воскликнул Хайсагур. – Будь я магом, то всюду бы брал с собой такие вещи! А пенал лежал в таком месте, где этот проклятый аш-Шамардаль показывался редко. Какой же я дурак! О Маймун ибн Дамдам, откуда мне знать повадки магов и талисманов? Я полагал, что посредством этого пенала можно что-то сотворить – и мне даже в голову не пришло усомниться в его предназначении! Ты прав – в нем лежал подлинный талисман, и его там больше нет, и бедствия обступили нас…

– Погоди, не вопи и не причитай, о гуль, – конь, повинуясь джинну, скривил набок челюсть таким образом, что его морда изобразила недовольство и даже презрение. – Ты ощупал пенал – ну, а что ты скажешь о чернильнице?

Хайсагур выдвинул из торца пенала чернильницу, открыл крышку и принюхался.

– Этот враг Аллаха не может употреблять чернила иначе, как с примесью мускуса… – проворчал он и, наклонив пенал, осторожно вылил его содержимое на землю. Но забраться в чернильницу пальцем было трудновато.

– А если эта штука наденется на мой палец навеки? – тщетно пытаясь достичь дна, спросил гуль. – Что я тогда буду с ней делать? И ты учти – пострадает указательный палец моей правой руки! Я не смогу писать, не говоря уж о том, что придется есть пилав только левой рукой… О Маймун ибн Дамдам! Там что-то ерзает по дну, клянусь Аллахом!

– Я полагаю, это кольцо, о гуль, – от нетерпения джинн ударил копытом оземь.

– Похоже, ты прав, о джинн, – стараясь подцепить ногтем, весьма похожим на коготь, свою находку, проворчал Хайсагур. – Нет, Аллах окончательно лишил меня разума… Я же мог встряхнуть эту проклятую чернильницу и услышать внутри стук!