– Но раз тебя так беспокоит твоя внешность, тебе нужно вернуться к отцу, чтобы он отправил тебя в Афранджи, – разумно рассудил оборотень. – Там такие, как ты, – дочери благородных семейств, и ты сама видела, какими почестями франки окружают своих знатных женщин. Твой брачный договор не будет у них правомочен, о женщина, и в Афранджи ты станешь одной из самых красивых, и найдешь себе мужа, невзирая на эти знаки, ведь вы, женщины, умеете замазывать красками такие вещи…

– Я не поеду в Эдессу искать отца и видеть не хочу Афранджи! Разве ты еще не понял, почему я пришла сюда?

Хайсагур развел руками.

Джейран быстро подошла к нему и обняла за шею.

– Я хочу жить тут, с тобой! – торопливо заговорила она. – Я хочу помогать тебе, и готовить для тебя пищу, и стирать твою одежду! А если Аллах пошлет нам детей – я хочу растить этих детей!

– Погоди, погоди, ради Аллаха! – перебил ее оборотень, взяв за плечи и несколько отстраняя от себя. – Ты сама не понимаешь, что говоришь! Из двадцати женщин, которых гули берут в жены, только одна может выносить и родить ребенка!

– Вот я и буду этой двадцатой женщиной! – отвечала Джейран. – Я обо всем подумала, о любимый! Я знаю очень мало, но я привыкла не поддаваться бедствиям! Если вообще в человеческих силах сделать какое-то несложное дело – я его сделаю, клянусь Аллахом! Я вышла из этого разбойничьего рая, прошла через горы, я не побоялась джиннов, я возглавила тот отряд, который освободил аль-Асвада – и ты сам знаешь, что я еще сделала! Аллах сохранил мне жизнь, и всякий раз, как я избавлялась от смерти, я как бы слышала его голос: «Я храню тебя ради того, чтобы и ты кого-то спасала и сохраняла, я даю тебе жизнь, чтобы и ты кому-то дала жизнь!» Аль-Асвад не нуждается во мне, и Салах-эд-Дин не нуждается во мне, и нет мне нужды в тех женихах, которых мне найдут посредницы ради моего приданого! Я пришла к тебе не потому, что больше мне было некуда идти, о Хайсагур! Ведь об этом ты подумал, о любимый?

– О Аллах, ведь когда-то из этой женщины каждое слово приходилось вытягивать клещами, словно больной зуб! – сказав это, Хайсагур вдруг смутился, негромко рассмеялся и погладил Джейран по голове. Она изловчилась и поцеловала крупную темнокожую руку оборотня.

– Может быть, я – единственная женщина, которая может дать жизнь твоим детям, – Джейран покраснела до ушей. – И ты же хочешь этого!

– А ты не боишься, что наши дети будут горными гулями? – спросил Хайсагур. – Ты не боишься, что гули, когда узнают, что ты рожаешь мне детей, придут и заберут их, чтобы воспитать на свой лад? И если они уродятся в меня – им придется всю жизнь провести в этой крепости…