— Держись. Стентон хочет на это посмотреть.

Акула в аквариуме завертелась снова — по-прежнему голодная и ненасытная. Омар акуле на один зуб, омар — бестолковый перекус. Акула всплыла поближе к Джорджии, предвкушая главное блюдо.

— Поехали, — сказала та, накренила контейнер, и черепаха медленно заскользила к бурлящей неоновой воде — от акульего нетерпения в аквариуме случился водоворот.

Когда контейнер встал вертикально, а черепашья голова очутилась за пределами оргстекла, акуле отказала выдержка. Акула прыгнула, схватила черепаху за голову и втащила под воду. Как и омара, черепаху сожрали в считанные секунды, но для этого акуле пришлось менять облик, чего не требовал омар. Акула будто вывихнула себе челюсть, увеличив себе пасть вдвое, и в два счета проглотила черепаху целиком. Джорджия излагала — дескать, многих акул, которые едят черепах, выворачивает наизнанку: они переваривают мясо, а осколками панциря их потом тошнит. У акулы Стентона были другие методы. Панцирь растворился у нее во рту и в желудке, как обслюнявленный крекер. Не прошло и минуты, вся черепаха обратилась в кучку пепла. Он вылетел из акулы хлопьями, как и останки омара, и тяжко осел на дно, к прочим останкам, уже от них не отличимый.

Наблюдая за процедурой, Мэй заметила фигуру — силуэт за стеклом, за дальней стенкой аквариума. Тело — всего лишь тень, черты незримы, но затем свет отразился в блестящей коже вертлявой акулы, и во тьме проступило лицо.

Кальден.

Мэй не видела его уже с месяц, а с того дня, как стала прозрачной, они не обменялись ни словом. Энни летала в Амстердам, затем в Китай, в Японию, назад в Женеву, и времени на Кальдена у нее не было, но временами они его обсуждали. Раздумывали, стоит ли тревожиться из-за этого незнакомца.

Но потом он исчез.

А теперь стоял за аквариумом, застыл, смотрел на Мэй.

Она хотела было его окликнуть, но испугалась. Кто он такой? Если она позовет его, снимет на камеру — не выйдет ли скандала? А вдруг он сбежит? Все еще потрясенная акульей трапезой, акульей мутноглазой яростью, Мэй не нашла в себе сил, не обнаружила голоса произнести имя Кальдена. Она смотрела на него, он смотрел на нее; если его снять на камеру, подумала она, можно показать кадр Энни, и тогда наступит ясность, случится опознание. Мэй глянула на запястье, но на экране проступил лишь темный-темный силуэт, а лица не видно. Может, объектив его не распознаёт, надо сменить ракурс. Пока она следила за фигурой на запястном экране, Кальден попятился и отступил во мрак.

До сих пор Джорджия трещала про акулу и про то, чему все они стали свидетелями, но Мэй ни слова не расслышала. Теперь Джорджия стояла на вершине стремянки и махала, надеясь, что Мэй закончила съемку, а то кормить акулу больше нечем. Шоу окончено.