— Ну хорошо, — сказала Мэй; теперь можно сбежать и пойти за Кальденом. Попрощалась с Джорджией, поблагодарила и бодро зашагала темным коридором.

Силуэт Кальдена выскользнул из двери далеко впереди, и Мэй прибавила ходу, стараясь не трясти камерой и сдерживая возглас. Дверь вела в отдел новостей — вполне логично заглянуть туда.

— Поглядим, что творится у новостников, — сказала она, понимая, что спустя каких-то двадцать шагов о ее появлении узнают все сотрудники отдела. Еще она понимала, что Кальдена сняли камеры «ВидДали» в коридоре над дверью; рано или поздно она выяснит, он это был или не он. Любое передвижение по «Сфере» записывала та или иная камера, обыкновенно сразу штуки три, и постфактум выяснить, кто куда ходил, — задача на пару минут.

У двери Мэй вспомнила, как ее касались его руки. Как они опускались, насаживали ее на него. Вновь услышала тихий рокот его голоса. Ощутила его вкус — словно какой-то мокрый свежий фрукт. А если она его отыщет? Не тащить же его в туалет. Или можно? Она что-нибудь придумает.

Мэй открыла дверь в отдел новостей — огромный зал, который Бейли оформил под старомодную газетную редакцию: сотни низких кабинок, повсюду бегущие строки и часы, на каждом столе — винтажный аналоговый телефон, под цифрами аритмично мигают белые кнопки. Здесь стояли древние принтеры, факсы, телексы, типографские станки. Разумеется, сплошь декорации. Все это ретро не работало. Новостники — чьи лица теперь надвинулись на Мэй, улыбаясь, приветствуя ее и зрителей, — в основном собирали материал через «ВидДали». По всему миру стояло более ста миллионов камер, функциональных, доступных, и вести репортажи лично — чересчур дорого и опасно, про углеродный след уж не говоря.

Мэй шла по отделу, а сотрудники ей махали, не понимая, официальный ли это визит. Мэй махала в ответ, озиралась, сознавая, что лицо у нее потерянное. Где же Кальден? Выход отсюда только один, и Мэй, кивая и здороваясь, кинулась через весь зал к дальней стене. Открыла дверь, вздрогнула от яркого света дня и увидела Кальдена. Он шагал по большой зеленой лужайке мимо новой скульптуры этого китайского диссидента — надо бы ее осветить, подумала Мэй, может, прямо сегодня, — а потом Кальден обернулся, будто проверяя, все ли еще Мэй за ним идет. Их взгляды скрестились, выбив из него крохотную улыбку, а потом он отвернулся и скрылся за «Эпохой Пяти Династий».

— Куда направляешься? — спросил голос в ухе.

— Извини. Никуда. Я просто. Ничего.

Конечно, Мэй позволяли ходить куда вздумается — многие зрители больше всего любили эти ее прогулки, — но офис Дополнительного Управления время от времени ее окликал. Сейчас она стояла на солнышке, в толпе сфероидов, и у нее зазвонил телефон. Она глянула на запястье — абонент не определен. Некому быть, кроме Кальдена.