– Я не считаю возможным просить что-либо за исполнение долга честного человека и рыцаря! – объявил Рудя. – Ибо нет ничего необычного в том, чтобы истреблять зло во всех его проявлениях везде, куда ни падет взор…

– Благородно, – остановил я его речь. – Благородно и убедительно. А ты что скажешь, Настя?

– Есть у меня мысль, – сказала девушка. – Зачем зря Цветок тревожить? Пускай викинги нам терем отстроят.

И как я сам не подумал об этом? Правда, ведь до того как совершится погребение, никто с острова не уплывет, это естественно. Конечно, можно было бы восстановить терем силой Цветка, но я понимал Настю. Она так и не загадала свое сокровенное желание, а «перешагнуть» через него не могла.

Я подошел к боярину и изложил нашу просьбу.

Сначала, когда викинги только выслушивали приказ, лица у них были кислыми. Порой жутковатый, но по большому счету необременительный плен расхолодил их, и перспектива работы не вдохновляла. Но потом кто-то из халландцев сообразил, что на суде боярин непременно припомнит их поведение, и пленники, пошушукавшись, изъявили страстное желание отдаться созидательному труду.

Платон как-то рассказывал, что знающая дело артель вполне добротную избу за день срубить может, причем буквально на пустом месте – ну за вычетом, конечно, времени, необходимого для совершения обрядов и под конец выполнения художественной отделки. А нам ничего, кроме добротной избы, и не нужно. В общем-то, если вспомнить, мы пользовались далеко не всеми помещениями терема.

Дворцом, если возникнет такое желание, как-нибудь потом обзаведемся.

Кривов, выслушав меня, согласно кивнул:

– Халландцы – бугаи здоровые, должны управиться.

И они действительно взялись за дело энергично. За полчаса расчистили пожарище, потом нарубили деревьев и стали рыть котлован. Ван Дайк, тоже снедаемый желанием выставить себя в наилучшем свете, услужливо сообщил, что на «Левиафане» имеется большой выбор шанцевого инструмента, необходимого, как он сказал, при роде деятельности Адальберта ван Хельсинга. И действительно, с галеона доставили достаточное количество орудий труда. Работа закипела. Полюбовавшись на деятельных викингов, я вернулся к своим делам.

Новый день показался мне еще более долгим, должно быть, потому, что был наполнен не только яркими событиями, но и превратившейся в рутину волшбой, не всегда успешной.

Например, хотя Платон вырезал великолепную шкатулку, довольно точно воспроизведя на крышке узор с расправившими крылья орлами, ни одно из положенных туда колец так и не стало телепортом. Я совершенно не представлял себе, какой ритуал должен сопровождать «магическое программирование». Даже не мог сообразить, основано ли создание колец на законе сходства или смежности.