– Сволочь! – изумленно выругался Игорь и снова ударил – по передней лапе, вскользь, режущим. На сей раз он не упустил баланс, и, хотя ящеру вреда от удара не было, Игорь и этот результат счел удачным.

«Ничего, – отстраненно думал он, автоматически уходя от хлестких ударов хвоста и направленных струй огня и уводя тварь подальше от Анастасии, – вот сейчас найду местечко, куда тебе будет больно, гад!»

Со стороны это напоминало жуткий танец. Анастасия, пожалуй, третий раз в жизни молилась: «Боженька, ну пожалуйста, сделай так, чтобы он гадину убил! Чтобы он остался жив!»

Наверное, Бог услышал. Игорь уже уловил динамику движения твари и предположил, что у нее, как у всех ящериц, просто обязано быть слабое мягкое брюхо. Да и убивали так эпические герои драконов, ей-богу, где-то читал. Выгадать момент. Тварь достаточно разозлилась, чтобы потерять бдительность. Игорь снова увернулся от хвоста и резко скользнул вниз, под брюхо.

Анастасия даже не успела понять, как это она осталась один на один с тварью, когда дракон вдруг тонко, пронзительно заверещал, запрыгал на всех четырех лапах, стал приседать на них, из пасти у него хлынула черная едкая дымящаяся кровь с острым кислотным запахом, а потом из травы вдруг поднялся Игорь, отчаянно ругавшийся и сдиравший с себя одежду. Та дымилась и растворялась на глазах. Дракон повалился на бок и, катаясь по траве с распоротым брюхом, конвульсивно дергал лапами. Игорь бешено вырывал траву и пытался стереть с кожи черную, липкую, вонючую жидкость. Кожа краснела и шла волдырями, отставала лохмотьями. На ободранных плечах микроскопическими бисеринками высыпала кровь. Игорь отчаянно чертыхался и плакал от боли. Анастасия бросилась к нему, на ходу вытаскивая из сумки полотенце и бутыль с квасом.

– Сейчас, сейчас, – бормотала она. – Сейчас, все смоем, смоем…

И тут гроза, долго с рыканьем ползавшая по небу, решила разразиться дождем. Сначала на пыль упало несколько отдельных крупных капель, затем капли стали падать чаще, а потом дождь хлынул стеной. Игорь заорал от неожиданной боли, а затем, приспособившись, встал, раскинув руки, чтобы вода смыла ядовитую кровь. Вода щедро, бесшабашно лилась с неба, сказочно и буйно, и Игорь смеялся, несмотря на боль, потому что это была прекрасная гроза. Где-то в небесах послышался грохот медных колес, мелькнула чья-то тень с плетью молнии в руке, послышался громоподобный хохот. И снова по степи промчался табун, мокрый и радостный, и снова вел его прекрасный, как молния, белый жеребец, только на сей раз его масть менялась, словно струи дождя смывали одну за другой слои краски с его боков, и он становился то черным, как ночь, то медным, как закат, то серебряным, как лунные пятна сквозь листву. Игорь вдруг сел в траву.