Дворец защищали от распространяющегося огня широкая площадь и невосприимчивые к искрам каменные стены, поэтому пламя доселе обходило его стороной. Однако и здесь, в святая святых саккаремского шаданата, не обошлось без чудовищных разрушений. Охваченный пожаром дом (некогда принадлежавший самому светлейшему дейвани Энареку) завалился прямо в соседствовавший с ним водоем, созданный текущими с холмов ручьями. Огромная волна черной воды выплеснулась за гранитные поребрики и с ревом устремилась вниз по улицам.

Шад Газзал, воздвигнувший знаменитую башню с золотым куполом, не мог даже предположить, сколь бесславно погибнет его лучшее архитектурное творение. Тугие струи на изумление быстро подмыли осевший за многие столетия фундамент и каменную кладку, и гигантская Башня Шадов удивительно медленно, будто в полусне, начала обрушиваться, засыпая градом обломков ажурные, выложенные цветной мозаикой строения дворца солнцеликого.

Полуденное крыло дворца оказалось полностью уничтожено — тяжелый, сминающийся в полете купол Башни в щепки разнес толстые балки, осколки камня, упавшие с неизмеримой высоты, насквозь проламывали стены, обращали в стеклянную пыль драгоценные витражи… Сорок жен щада Даманхура, евнухи, прислужницы и малолетние дети, жившие в серале, не успели выбраться наружу. Среди погибших была и старшая дочь хагана Гурцата Алан-Гоа, выданная замуж за Даманхура в благодарность за помощь Саккарема в войне с меорэ.

Предусмотрительный дейвани Энарек позаботился об архиве шаданата, но напрочь позабыл о спасении семейства своего господина.

Доселе для степняков оставались неприступными только храмы. Над синей кровлей храма Богини постепенно сгущалась тьма, которая даже в ночи казалась пятном абсолютной черноты, окруженной розовыми взблесками молний, а к "дому Атта-Хаджа" мергейты еще не успели подойти. Мало кто из обуянных паникой мельсинцев замечал, что Богиня разгневана…

Шад Даманхур не видел, как здание с голубым куполом постепенно окружается туманом божественной силы. Сопровождаемый несколькими десятками телохранителей и гвардейцев, повелитель Саккарема пытался прорваться к гавани. Построенный на верфях Аррантиады корабль с гордым названием «Альгалиб» — «Победитель», ныне звучавшим как жестокая насмешка, ожидал своего владельца.

* * *

— Господин, следует немедленно уходить! Быстрее, солнцеликий!

Шад, вздрогнув, обернулся. Постепенно до него начал доходить смысл сказанных начальником охраны слов.

— Д-да, конечно, — слегка кивнул Даманхур. Со своего балкона он видел, что на широкой площади перед дворцом вовсю кипит драка и выливавшийся с улиц поток мергейтов все более и более теснит разрозненные гвардейские отряды. Когда шад расслышал невероятный грохот и понял, что рухнула Башня Газзала, им овладело оцепенение — он буквально не мог сдвинуться с места. Не будь рядом внимательного стражника, Даманхур остался бы стоять на верхней галерее, тупо дожидаясь, когда за ним придут степняки.