Саккарем пал. Последним укреплением шада, чудом спасшегося из горящей Мельсины, оставался обширный Дангарский полуостров, защищенный выстроенными в давние времена крепостями на перевалах гор Дангары. Междуречье пылает. И скорее всего, мергейты, к армии которых начали присоединяться кочевники полуночного Саккарема, двинутся дальше — через Халисун на полночь, в сторону Нарлака, владений кнесов Галирада и независимых конисатов.

Непонятно, собираются ли ввязаться в войну на материке арранты Благословенный остров, величайшая держава мира, обладает немыслимой военной мощью, способствующей аррантам захватывать все новые колонии на архипелагах Закатного океана или Закатных островах. Арранты, вечные законники, свято чтящие не только уложения, принятые на своей земле, но и законы других, по их мнению, цивилизованных стран, могут потребовать у признаваемого ими шада Даманхура передачи басилевсу Тиберису части земель на континенте — аррантов слишком много, и Остров перенаселен. Ради новых владений Великолепные помогут справиться со степной напастью, подкрепив свою помощь кабальными договорами. Все просто. Каждый, как водится, постарается извлечь из войны наибольшую выгоду.

И никто не задумается о Хозяине Самоцветных гор и его устремлениях до поры, пока не станет слишком поздно.

* * *

Полуденный Нардар остался позади, в лица путников дохнул горячий ветер пустыни Альбакан, долетавший до самих предгорий. Пейзаж стремительно менялся исчезли леса, уступив место ковыльной степи с редкими купами деревьев. Дороги, однако, были наезженными — многие сотни лет в Меддаи стремились паломники и просто благочестивые люди, желавшие приобщения к тайнам Учения Эль-Харфа, а потому то и дело попадались чайханы, хозяева которых жили лишь благодаря неиссякаемому потоку торговцев, пилигримов и обычных путешественников, идущих с полуночи на полдень, и наоборот.

Приграничные земли кишели военными. Саккаремцы, стража Нардара, следившая за трактами вместе с союзниками, личные дружины поселившихся в ничейных степях выходцев из Нарлака или вольных конисатов. С людьми из своей страны Драйбен моментально находил общий язык хотя бы потому, что в Нардаре многие знали беспутного эрла и помнили о нем как о местной знаменитости — белой вороне, оставившей титул, поместье и все привилегии дворянина ради бессмысленной учебы в Аррантиаде. Саккаремцы же, наоборот, вели себя крайне подозрительно, и от подробного выяснения, что столь странного вида путники делают на дорогах шаданата, спасала только находчивость Фарра, с самым надменным видом заявлявшего, что он мардиб, бежавший из уничтоженного степняками Шехдада, и в доказательство предъявлявшего непонятно откуда взявшуюся в Кэрисовом мешке подорожную. В последней приводилось его описание и имелось разрешение аж от самого наместника шада беспрепятственно проходить по всем трактам страны. Подлинность свитка подтверждала не подлежащая никакому сомнению пунцовая печать со звездой Атта-Хаджа. Иногда не слишком сговорчивых десятников приходилось задабривать деньгами — серебро всегда остается серебром, даже во времена великих войн.