— У меня возникает ощущение недосказанности, — наконец изрек Учитель тонким старческим голосом. — Вы не лгали, но и всей правды тоже не сказали. Если хотите получить мою помощь — блюдите истину. Я могу пообещать, что ни единое ваше слово не выйдет за пределы этого дома. Вот, например, ты, Фарр атт-Кадир, назвал своего телохранителя Аринхуром из Эль-Дади, и я сразу понял: это обман.

— Каким образом? — побледнел Фарр. — О мудрейший…

— Оставь, — поморщился старец. — Либо уходите и забирайте свой камешек, либо говорите правду. Как я узнал? — Эт-Убаийяд запустил руку под ворот халата и вынул амулет на тонкой цепочке — Кристалл Атта-Хаджа, вставленный в оправу в виде серебряного треугольника. Фарр моментально уразумел, в чем дело. Предвечный помогал первейшему своему слуге: Кристалл неким образом давал понять аттали, что гости к нему заявились не только необычные, но и лукавые.

— Я не человек, — преспокойно сказал Кэрис, глядя прямо в глаза эт-Убаийяду. — И, естественно, не саккаремец.

— Это понятно. — Аттали ничуть не изменился в лице. — Навеваемые тобой иллюзии на меня не действуют — я немного учен волшебству и могу видеть настоящий облик. Правда, зримое мной — всего лишь тень, стоящая за человеческим телом, в котором скрывается твоя природная сущность. Но… Ты слышал саккаремскую поговорку: "Если собака помогает тебе перейти реку, ты не станешь разглядывать лишай на ее спине"? Ты стократно спасал Фарра и пособил ему добраться в Белый город. Признаюсь, мне очень хотелось бы вызнать причину, по которой ты, дэв, взял опеку над Фарром, но, боюсь, ты не скажешь.

— Не скажу, — улыбнулся Кэрис. — Могу только намекнуть. Некто очень заинтересовался делами смертных. Я помогаю ему прояснить истину.

— Это все, что я хотел услышать. — На лице аттали появилась мимолетная тень улыбки. — Ты можешь оставаться в Меддаи сколько пожелаешь. Кроме меня и нескольких верховных мардибов, посвященных в древние тайны, никто не догадается о твоем подлинном облике. Теперь… — Эт-Убаийяд медленно развернулся к сидящему справа насупленному Драйбену. — Теперь я жду правды от тебя, нардарец.

Драйбен вдруг сжал кулаки, так, что костяшки на пальцах побелели до цвета мрамора. Его губы дрогнули, он издал хрюкающий звук, затем набрал полную грудь воздуха и выпалил:

— Это я во всем виноват, мудрейший! Моя гордыня развязала узел, которому надлежало навеки оставаться замкнутым. Человек решил поиграть в бога! Стремление к знаниям…

— Стремление к знаниям всегда похвально, — кивнул аттали, мягко, но непреклонно перебивая Драйбена. — Я рад, что Атта-Хадж вразумил тебя и ты решился открыть тайны своей души. Расскажи все до конца. Если хочешь, я велю Фарру и… э-э… Аринхуру выйти.