— Никакой. Совсем. — Он помотал головой. Закрыл глаза, прислушиваясь к своим ощущениям и повторил: — Никакой.

Глаза Уно загорелись. Он подался вперед, положил пальцы на рану. Сжал, А так?

— Нет. — Кирун равнодушно глянул вниз. — Колдун сказал, что боль вернется только через несколько часов.

Лекарь наклонился еще ниже. Он чувствовал, как его охватывает страстная, не рассуждающая волна вдохновения. Мир вокруг него съежился, схлопнулся до размеров комнаты, в нем остались только он сам и раненый оруженосец

— Сколько прошло времени с момента наложения заклятия? — Голос Уно дрожал, — Пока вы сюда добрались… Наверное, его действие вот-вот кончится?

— Вряд ли. Мы очень быстро долетели. Да и вы долго себя ждать не заставили.

Уно запустил руки в спутанную шевелюру, вскочил и забегал по комнате. На его лице плясали тени азарта и безумия.

— В полном сознании… Это какие же… А если попробовать… — бормотал он себе под нос. — Такой неповторимый шанс… Редчайшая операция… Бриллиант!

Кирун следил за ним с полнейшим равнодушием. Его веки были полуопущены, словно оруженосца одолевала дрема, на взгляд оставался ясным, живым.

— Вы согласны? — Лекарь схватил его за плечо и несколько раз бесцеремонно тряхнул. — Вы согласны попробовать?

Тот пожал плечами:

— А чего мне терять?

— И в самом деле, — отозвался лекарь и медленно улыбнулся.

Было в этой улыбке какое-то хищное предвкушение.

Он очнулся внезапно, словно кто-то одним рывком выдернул его из беспросветного омута. Потянулся, тряхнул головой, отгоняя остатки дурмана. Огляделся.

Письменный стол был развернут, на нем грудой лежали полотенца и скомканные простыни. Вода в тазу была мыльной, розоватой. Сильно пахло нашатырем, камфарой и мятой.

Герцога в комнате не было, и Уно смутно припомнил, как приказал слугам перенести его в спальню и как вельможа очнулся спустя несколько минут. Еле слышным эхом отозвалась их недолгая беседа.

— Что же это такое… — прошептал лекарь.

На кожаной кушетке лежал Кирун. Он был укутан в тонкое овечье одеяло, и его лицо, видневшееся сквозь путаницу волос, казалось почти таким же серым, как некрашеная шерсть. Уно осторожно приподнял покрывало и тихо застонал сквозь сжатые зубы: раненый был плотно перевязан. Лекарь снова бросил взгляд на стол, все больше убеждаясь в том, что сложнейшая, рискованная операция, спасшая жизнь лейтенанту, ему не причудилась.