— Поутру колдовское зелье в конюшне обнаружили, — с невозмутимым выражением лица сообщил де Армес. — Государь, сказывали, сильно разгневался. А к обеду царевич Иоанн дурно себя почувствовал. Похоже, Иоанн послал стрельцов, чтобы главного смотрителя конюшен отвезли в Разбойный приказ. Князю Андомскому придется ответить тамошним дьякам на много неприятных вопросов.

* * *

Спустя три недели на торговой площади у Гостиного двора, где княгиня Вассиана встречалась с Андомским князем сразу же по приезде в Москву, плотники привычно сколотили эшафот. И на следующий день, перед самым рассветом, на площади стал собираться народ.

Но государь прибыл только около полудня, на этот раз не в сопровождении опричников, а под охраной полусотни одетых в малиновые тегиляи стрельцов.

Голенище вывели немногим раньше, на обычной телеге, слегка присыпанной сеном, в кандалах, в разодранном зеленом кафтане с отрезанными топазами.

Он, не дожидаясь понуканий, сам понуро поднялся на эшафот.

Бывшие сотоварищи отводили от него глаза. Похоже, они надеялись, что государь еще помилует своего бывшего любимца. Царь Иоанн Васильевич величественно восседал на белом скакуне в ослепительно-золотом терлике, с колчаном стрел и золотым луком у седла. На голове у него был шишак, украшенный финифтевыми изображениями Спасителя, Богородицы, Иоанна Предтечи и нескольких святых. Чепрак блистал дорогими каменьями.

Государь был мрачен, он размышлял. Царевич Иоанн к концу того же дня, как обнаружились зелья, почувствовал себя лучше. Быть может, вина осужденного и не так страшна? Все ждали его решения.

Андома поднял голову и взглянул мутным взором на собравшихся вокруг площади зрителей. Он так и не понял до конца, как все это случилось с ним, и почему. Вдруг в отдалении он заметил капитана де Армеса, тут же скрывшегося за спинами соседних зевак, а рядом с ним — Витю в сером кафтане, который спрятаться не успел. И тут Голенище осенило. Он все понял. Понял, хотя было уже слишком поздно, и никто, кроме государя и Всевышнего, не мог ему помочь. Собрав силы, князь гордо вскинул голову и крикнул в толпу:

— Знайте все, я скажу вам! Княгиня Белозерская, жена старшего брата моего, она вовсе…

И тут Витя увидел собственными глазами, как капитан де Армес выдергивает из-под плаща кинжал с черной агатовой рукояткой, на которой изображены золотые латинские буквы С и В, рассеченные посередине всеподавляющим знаком победы, и бросает его в Андомского князя.

Кинжал мелькнул, как трассирующая пуля, и, не успев досказать то, что он хотел, Голенище рухнул, на глазах у всей площади, с пронзенным горлом. Кровь с пеной фонтанировала изо рта, князь еще пытался что-то прохрипеть, но его уже никто не понимал, и сама жизнь быстро покидала его, вытекая грязно-багровой струей на эшафот.