— Если я и мученик, то это заслуга моей совести, а не моего бога.

— Не вижу разницы.

На некоторое время в камере установилась тишина, которую нарушил Девон.

— Расскажи мне про Ульсиса. Кто он на самом деле?

— Он сын Айен! Бог! — Кашель прервал речь старика.

— Хорошо. — Девон поднял руку. — Давай не будем спорить по вопросам семантики. Мне порой кажется, что мы с тобой смотрим на одни и те же вещи с разных сторон подзорной трубы. Наше восприятие разнится, но сам предмет никогда не меняется.

Сайпс хрипло втянул воздух.

— Ульсис, — ответил он, — пожирает души мертвых и оставляет их пустыми. Самые счастливые остаются сосудами для воли бога. Они существуют, пока существует бог, как… как ходячие обескровленные. Остальных ждет еще более незавидная доля. — Сайпс поморщился. — Лучше бродить по Лабиринту, лишиться всего, что делает нас людьми.

— Это, — улыбаясь, заметил Девон, — зависит от того, силу какого бога будет питать твоя душа.

Пресвитер усмехнулся.

— Даже сам Ульсис не сравнится с тобой в высокомерии. Думаешь, тринадцать душ сделают тебя равным богу?

— Я нахожу подобное сравнение уничижительным. Ульсис, в конце концов, паразит.

— После первой священной войны его армия возросла до таких размеров, что больше не могла себя поддерживать. Мертвые начали разлагаться. Больше нельзя было увеличивать армию и продолжать… кормить воинов. И с тех пор бог устроил пиршество для своего воинства. В течение трех тысячелетий Бог Цепей выжидал, накапливая силы, крадя души. А рабы его питались остатками. — Старик покачал головой. — Теперь они идут, они уничтожат наш мир, чтобы утолить голод хозяина. Нас всех ждет забвение. Если ты обрушишь город в пропасть, ты только поможешь ему.

Неожиданно старик весь сжался, его тело забилось в конвульсиях. Тощие конечности свело, его всего начало трясти от мокрого кашля.

Девон подошел и взял старика за плечи. Через некоторое время приступ прекратился. Отравитель вытащил из кармана платок и всунул Сайпсу в руку. Старик схватился за тряпку, как тонущий хватается за спасательный круг.

Девону вдруг стало жаль старого пресвитера. Его вера, как и вера всех его предшественников, начиналась на дне бездны. Отравителю искренне хотелось, чтобы старик дожил до того момента, когда город падет. Только тогда он сможет осознать правду. Мертвые не могут ходить. На дне пропасти нет никакой армии.

— Я забираю тебя отсюда, — сказал Девон.

— Нет, — прохрипел Сайпс. — Мне теперь все равно. Лучше помоги стражнику. Избавь его от боли.

Девон совершенно забыл про Ангуса.

— Он еще жив?