По просьбе громовержцев, кузнецы в течении последнего месяца ковали тяжелые цепи с грузилами. Они нужны были для того, чтобы не стеснять Харона в использовании воли. Дело в том, что громовержец мог в пылу битвы случайно поднять в воздух своих же товарищей. Именно для этого и нужны были цепи. Они как якоря будут удерживать никсов от ветра. Так же была выработана система оповещения, чтобы в нужный момент ухватиться за эти цепи.

— А нас точно не унесет? — спросила Мавис.

— Точно. — буркнул Харон. — Да и эти цепи не особо-то и нужны. Я же говорю, достаточно просто лечь на землю. Я пущу ветер в полтора метра от земли.

— Значит Мави и вовсе ложиться не придется. — хихикнула Мавис.

— Чья бы корова мычала. — вставил алхимик.

— Подстраховка все равно не повредит. — сказал Гантэр.

Снова повисла тишина.

— Ну, думаю на сегодня…

— Постойте! А что насчет тех штук? — проговорила Геката, указывая пальцем в сторону города, у стен которого горели костры. — Этих алтарей.

— Мы так и не выяснили зачем они нужны. — сказал Делрой.

— Тот парень, «просящий», говорил, что они вроде как усиливают волю. — сказал Гантэр. — Если это так, то и наша воля тоже усилится. В любом случае они для нас пока не представляют опасности.

— Как не представляют?! — возмутилась Геката. — Мы про них ничего не знаем. Они не могут быть тут просто так. Не лучше ли сосредоточить на них некоторые силы?

— Хорошо. — Гантэр снова посмотрел на дочь. — Напиши Жаку, чтобы оставил пару кораблей. Пусть они попытаются расстрелять эти алтари. Ядра ведь долетят до стен города?

Мавис помотала головой.

— А ты, Харон, разве не можешь разрушить их ветром? — спросила девушка.

— Мне будет некогда возиться с ними. На мне и так «Братья бури».

— Я разберусь. — сказал Делрой. — Моя воля усилится в полдень, и к тому времени уже начнется сражение. Я без труда смогу пробраться к алтарям. — сказал он, и повернувшись к Маверику, прибавил: — Дай мне какие-нибудь взрывающиеся зелья.

Алхимик кивнул.

— Ну, раз с алтарями все решили, то на сегодня закончим. — сказал Гантэр, все еще глядя на пергамент. — Можете идти.

Поднявшись, Инго направился вдоль опушки леса. Сейчас он хотел просто побыть один. Вся эта военная дребедень сильно утомила его.