Булгаков машинально покрутил в руках сигару и сунул ее в нагрудный карман пиджака, а вот коньяк пригубил. С прищуром посмотрел на мою удивленную физиономию, которую я, впрочем, не скрывал.

– Вы хотите оплатить сто пятьдесят тысяч за неизвестного вам человека? – на всякий случай переспросил я. – Но почему? И что я должен за это сделать?

Бесплатный сыр бывает в мышеловке! Сигнал тревоги бьет по вискам, но мне так хочется выступить в битве экзоскелетов, что готов отмахнуться от зудящего чувства опасности.

– Ничего! – улыбается княгиня. – Взамен я потребую лишь права на гостевую ложу, чтобы посмотреть на твое выступление. Займетесь, Иван Олегович?

– Несомненно, – Булгаков допил коньяк и поднялся. – Я свяжусь с организаторами соревнований, кто у них там заведует распределением важных гостей – и дам знать. Как почетная гостья от семьи Булгаковых. Вас устроит?

– Буду признательна!

– В таком случае, мы все устроим. Вик, я буду ждать тебя в машине. Княгиня хочет с тобой поговорить наедине. Всего доброго, Аксинья Федоровна!

Булгаков уходит, а женщина терпеливо ждет, пока я расправляюсь с мороженым. Несмотря на потрясение от щедрого предложения, лакомство исчезает с поразительной быстротой, не имея права на долгое любование им. Холодные шарики, посыпанные шоколадной крошкой, уже начали оплывать, превращаясь в коричнево-белые лужицы.

– Вик, а ты знаешь, кто твои родители? – вдруг спросила княгиня.

– Разорившиеся дворяне, – отвечаю так, как меня учили. – Они умерли, я сирота. А господин Булгаков решил меня взять под опеку до совершеннолетия.

– А как тебе жилось, Вик? Кормили хорошо?

– Нормально, – пожимаю плечами. – Выжил как-то, с голоду не помер! Вы бы видели, какой я из приюта в Москву приехал! На мне пуговицы не застегивались!

Княгиня рассмеялась, а нотки тоски все равно присутствовали. Может, у нее сын умер? Вот и хочет кому-то помочь в жизни. Я таких историй наслушался в приюте. Частенько по ночам кто-нибудь из пацанов рассказывал о таких счастливчиках, кому помогали высокие дворяне. Личная трагедия или еще что-то зачастую толкала этих людей на благотворительность.

– Ты такой веселый! – сказала Аксинья Федоровна. – Приятно смотреть. А насчет взноса не беспокойся. Я все устрою. Иван Олегович обещал посодействовать. Переведу нужную сумму. Исполни свою мечту.

– Аксинья Федоровна, а почему вы мне помогаете? – решил я спросить. Иначе не прощу себе, если не раскрою тайну этой женщины.

– Мой сын…, - княгиня вдруг замолчала и приложила платок к уголкам глаз, тщательно их промокая. – Нет, Вик, я не могу сейчас ничего рассказать. Просто доверься мне.