– И сегодня будешь? – Гришка округлил глаза.

– Сегодня – точно буду. А завтра, наверное, не выйдет…

День шестой

День шестой

– Сдохнет… – один из надзирателей сплевывает на земляной пол.

– Кто его знает? Может, и нет, – пожимает плечами второй.

– Да сдохнет, посмотри!

Их голоса доносятся до Нечая как будто через толстую стену. Он лежит на досках, настеленных на пол, и даже не чувствует боли. Знает, что она есть, но не чувствует. В голове плавает муть – то накатывает, то немного проясняется, то давит так сильно, что льется кровью из носа. Хорошо, что не в яму… Если он выжил тогда, в яме, то теперь тем более выживет. Он выживал трижды, выживет и в четвертый раз.

– Водкой полить все равно надо, – вздыхает второй надзиратель.

– Да жалко на него водки! – возражает первый, – и возни сколько! И потом, тогда он точно сдохнет.

– Надо попробовать…

Муть в голове снова накатывает и плещется в глазах грязно-синей рябью. Чужие слова проходят сквозь него, не оставляя следов. Много слов, много людей вокруг. Сладко пахнет тухлой кровью…

Его держат четверо монахов, крепко прижимая к полу плечи, поясницу и ноги, когда пятый начинает лить водку на спину, стирая запекшуюся кровь жесткой тряпкой. Сначала Нечай ничего не замечает, равнодушно рассматривая узор, складывающийся под закрытыми веками, а потом муть рассеивается, высветляется за одно короткое мгновение – неожиданная боль рвет из него жилы, слезы градом катятся из глаз, он хрипит – потому что кричать уже не может – бьется, и четверо монахов, ругаясь, еле-еле его удерживают.

Приснится же… И вовремя как!

А главное – не было никакого четвертого раза! Не было! И конных монахов в конце дороги не было тоже! Он убежал, он дошел до дома, и никакого четвертого раза не было! Да, водкой поливали, было… И рвался, и хрипел, и едва с ума не сошел. Но не в клети – на улицу выносили.

Нечай встряхнул головой: за окном выл ветер и метался снег. В детстве он очень любил слушать метель по ночам и представлять, как под окнами бродят дикие звери, как там холодно и неуютно, а дома тепло и безопасно. И теперь от заунывного плача за окном ему стало спокойно и хорошо: это там, где-то, это не с ним, это просто сон… Тепло и безопасно. К вою ветра примешивались тихие всхлипы, будто на самом деле кто-то плакал, и Нечай не сразу понял, что доносятся они из угла, где спит мама.

Он потихоньку вылез из-под тулупа, стараясь спрыгнуть с печки неслышно, прошлепал к ее лавке и присел на одно колено.

– Мам… – шепнул он ей в ухо, – мамочка… Ну прости, что я на тебя накричал… Я не хотел, правда.