— Слышал? — спросил один другого.

— Что слышал? Я слышу только, как стучат друг о друга мои обледеневшие кишки.

Но он тоже ощущал напряжение воздуха, даже не звук, а вибрацию, глухой гул под их ногами, звон безмолвной арфы.

Где-то, разорвав тишину, завыл волк. Часовой усмехнулся:

— Помнишь ручную волчицу старика? Ту черную тварь, которую взял на копье Ганлик? Повезло ему, черту! Наверное, из ее шкуры вышло славное одеяло.

— Я слышал, что Ганлик захворал, — отозвался другой. Они разошлись в разные стороны. Луна запуталась в вате облаков.

А в Саре Амреку снилась Астарис на спине гигантского белого чудища. Ее волосы кровавой волной растекались по плечам, а лицо было золотой маской.

20

20

Снег пылал на ветру. Ветер пламенел снегом.

Когда снегопад прекратился, равнины в девственной белизне распростерлись под выдохшимся лиловым небом.

Отряд солдат черным шнурком вился по ослепительно белой земле. Свою задачу — сбор провианта для гарнизона — они кляли на все лады. Наспех сколоченные загоны, когда-то полные скота, отнятого в летние месяцы у обитателей Равнин, стремительно пустели по мере того, как затягивалась оккупация. Выпал снег, а Амрек все еще отсиживался в Саре, и уже не за горами был второй Долгий снег. Ходили слухи, что им, возможно, придется зазимовать здесь, в этой вшивой вонючей дыре.

Капитан орал сердитые приказы и растирал руки одна о другую. Промерзший до костей, он думал о женщине, которую оставил в Дорфаре, сучке, которая — он был в этом совершенно уверен — найдет себе развлечение на время его отсутствия и у которой теперь будут все холодные месяцы, чтобы подцепить какую-нибудь дрянь и по возвращении непременно наградить этой дрянью его. Вдобавок они встретили на пути одинокую ферму и деревушку, и обе оказались совершенно пустыми.

Вторая деревня показалась через два часа после полудня, когда небо уже начало безотрадно темнеть.

Ворота стояли нараспашку. Они въехали внутрь, двинувшись по главной улице. Солдаты разбежались веером, копьями распахивая двери и вглядываясь в мускусную тьму конюшен и амбаров.

Не было видно ни единого животного, ни единого человека. Ставни на окнах скрипели и хлопали. Копыта скакунов размесили дорогу в грязь, качающиеся жаровни плевались розовой слизью.

Внезапно меж домов промелькнула темная тень с горящими глазами. С хриплыми нервными криками люди ощетинились частоколом копий.

— Волк!