Волшебство момента подарило ему счастливую возможность увидеть новыми глазами тех, с кем связала его Судьба, и ощутить эту связь так, как, верно, не смог бы в суете будней и за много дней. Карл тронул кусок красной тисненой кожи, вспомнил земляничные поляны в лесах Запада и дымящуюся на морозе рваную человечью плоть на Льежском перевале, и чистое сияние раскаленных рубинов под босыми ногами Анны, и увидел Анну, любующуюся куском золотой парчи. Красота Огненной Девы, казалось, прибывала с каждым днем. Ее смех Карл впервые услышал еще на когге капитана Грига по пути во Флору, но настолько естественной и яркой, полной жизненной силы и юной радости он ее еще никогда не видел, как не видел еще ни разу и откровенно счастливой Виктории. Казалось, воздух вокруг этих двух женщин светится от переполнявших их чувств. А возможно, что так оно и было, потому что, глядя на веселых, исполненных любовью и радостью жизни женщин, легко было забыть, что перед тобой могущественные колдуньи, а ведь у Отягощенных Даром ничто не бывает случайно и бесследно не проходит. Но как раз об этом Карл никогда не забывал.

Атлас, шелк, полупрозрачный батист… Утренний туман под стенами Линда, клубы белого пара над низким берегом Лоретты, пенное кружево, наполнившее холодный воздух, на горном склоне где-то на Драконьем Крыле… Туман. Из тумана выходили бесчисленные враги Карла, в туман уходили его друзья.

Он встретил взгляд темно-синих глаз, и сердце сжалось от мгновенного понимания того, что, собственно, не состоялось в его жизни, уже, казалось, начавшись и завязавшись здесь, во Флоре, тридцать три года назад. Карл бестрепетно принял удар ее взгляда и без улыбки вернул взгляд своей дочери. Она была серьезна сейчас, серьезен был и Карл. Время радости для них двоих еще не наступило – и, как знать, наступит ли когда-нибудь вообще? Что для нее он, существовавший все эти годы, как тень за краем поля зрения или слабый отзвук давным-давно отзвучавшей песни, которую Валерии и слышать не пришлось? И что для него она, не существовавшая в течение тридцати лет вообще, пока вдруг не вышла из туманного небытия чуть больше часа назад? Что им предстоит? Или, может быть, им не предстоит ничего, потому что для этого просто нет причины?

Будет жаль, честно признал Карл. Но разве наши желания сильнее Судьбы?

Однако, уже подумав так, он неожиданно понял, что ничего не кончено, потому что ничего еще на самом деле не началось. Да, желания обычного человека – не более чем трава под свирепыми ветрами Судьбы, но что можно сказать о том, кто – пусть того и не желая – заставил Судьбу изменить свои пути? И Карл признал, что от принципов никогда отступать нельзя и, не выйдя в путь, не следует размышлять о длине дороги.