Связанный человек перед Фессом плакал крупными слезами, подвывая, словно забитый до полусмерти и медленно издыхающий пёс.
Губы Фесса искривились в презрительной усмешке. Он презирал не этого солдата, растерявшего сейчас всё приличествующее святому брату мужество и просто воющего от животного ужаса и желания жить, – он презирал себя, не способного сделать то, чему его учили.
«Ты очень плохой некромант, Неясыть, ты никудышный некромант. Хорошо плести заклятья, когда есть откуда черпать Силу. А вот когда все доступные источники иссякают и остаются только те, от которых всех обычных магов начинает трясти от страха и омерзения…
Делай дело, Фесс. Или те, кто умирал – и кто, возможно, ещё умрёт ради тебя, воистину умерли напрасно».
Фесс стиснул зубы, раскрывая сумку. Кожаный футляр, наподобие того, что носят с собой важные, почтенные доктора.
Заблестели странные, пугающего вида инструменты.
Человек завизжал.
– Будет немного больно, – проговорил некромант, склоняясь над пленником с жуткого вида зазубренным стилетом в руке.
«Долго ж ты заставил меня ждать!»
Фесс замер.
«Не бойся. Даже если ты остановишься сейчас, это уже ничего не изменит. Когда ты взялся за железо, ты стал моим. Впрочем, ты всегда им был».
Некромант едва не выронил стилет. Судорожно рванулся в сторону, прижимаясь к стене. Рука шарила в поисках глефы.
Пленник только тяжело дышал, вперясь в пространство полубезумным взором, в котором Фесс тем не менее прочёл изрядное изумление.
«Ты думаешь, что, отказавшись от намерения пытать этого человека, ты избегнешь своей судьбы?»
– Я не стану служить тебе! – Слова застревали в зубах. – Я никогда не стану Разрушителем! Слышишь, ты, тварь, самозванка, присвоившая себе имя той, которой я служу!
«Ты и тебе подобные не служат никому, кроме самих себя. В этом их – и твоя тоже – трагическая ошибка».