Два щита брошены в грязь, поверх швырнули плащи.

– А вы идите!

– Но кто-то должен вас защи…

– Идите!

Молодые войи, принесшие тяжело раненного нияза, повиновались, побежали туда, откуда доносился голос боя. Один из них ненароком задел замершую столбом девушку, и она очнулась. Пожилая женщина, худощавая, с коротко стриженными седыми волосами и пронзительными холодными глазами встала на колени перед раненым, вытянула руки над телом. Кольцо-кастет тупым выступом глухо стукнуло в череп раненого, он обмяк, потеряв сознание. Щедрая щепоть порошка дурманики прямо в обнаженную рану, проворные пальцы пробежались по тайным точкам.

– Железо, – сказала метр Элана.

Кати замешкалась, не зная, кому передать неизвестно как оказавшуюся у нее сумку, но какая-то добрая душа подтолкнула в спину. Пальцы сами дернули шнурки, сумка раскрылась, инструментарий, обыкновенно называемый целителями «железом», брякнул, солнце заиграло на стали.

Я не выдержу, подумала Кати. Ни за что. Это выше моих сил. Я сейчас упаду в обморок.

Если тебе так плохо, то представь, каково раненому. И мэтру Элане.

Я не могу…

Ты должна. Значит, ты можешь.

Кати словно разделилась надвое. Одна девушка трепетала от ужаса, вторая не позволяла себе испытывать эмоции и вовремя подавала соответствующий инструмент.

Мэтресса копалась в живом теле, разрезая, сшивая, пережимая и закрывая, и наконец откинулась и перевела дух. Кто-то из младших ловко стер пот с ее лба, помог встать.

– Жить будет, сначала жидко, потом даже живо, да пребудет с ним Жива, – выговорила Элана скороговоркой, разминая колени. Кати растерянно заморгала, Луиса улыбнулась и быстрым шепотом пояснила, что если старуха сыплет прибаутками, это означает, что все не так уж плохо.

Младшие целители сбивались с ног, старшие сыпали распоряжениями: