В конце концов, когда выигрыш Арчи достиг трехсот монет, Джа-Джер сдался:

– Сегодня вам везет, господин Д’Ориньи, – сказал он, грустно потирая руки. – Предлагаю на этом остановиться, иначе вскоре я стану банкротом.

– Ваше право, – согласился Арчи.

– Давайте лучше посмотрим представление, оно как раз должно начаться! Сегодня мне обещали что-то особо интересное! – поведал Джа-Джер.

– Представление? – не понял Арчи.

Джа-Джер изумился.

– О! Ежедневные представления – это жемчужина Малого Дома! Ради них только и стоит посещать это заведение и платить впятеро за вино!

Джа-Джер откинулся на подушки и уставился в центр комнаты. Арчи последовал его примеру. Остальные посетители проделали то же самое.

В центре дома находился небольшой подиум, на который Арчи ранее не обратил внимания. На него вышли с десяток девушек, одетых в плотные ткани.

Внезапно музыканты громко заиграли какую-то новую мелодию, отозвавшуюся в сознании Арчи смутной тревогой. По краям подиума вспыхнуло пламя, ярко осветив силуэты девушек.

Девушки начали плавно изгибаться в такт музыке, постепенно теряя части своих одеяний. Танцевали они прекрасно, гораздо лучше, чем давешние наложницы. И в отличие от наложниц, теряя одежду, они полностью обнажались, оставив закрытыми только лица. Зрелище было захватывающее и очень волнительное, Арчи не мог оторвать взгляда от прекрасных молодых тел, кружащихся под странную музыку. В зале царило гробовое молчание, все наслаждались танцем.

Когда из одежды на девушках остались только кусочки ткани, закрывающие нижнюю часть лица, из-за их спин выступила еще одна девушка.

Музыка заиграла еще громче, еще порывистее; девушка вышла на передний план и сбросила с плеч одеяние, обнажив тонкую, стройную фигуру, каких Арчи еще видеть не доводилось. Добротное тело было в моде в землях Короны, считалось, что такие женщины гораздо больше приспособлены к жизни. Эта же девушка была их полной противоположностью. В ее кажущейся хрупкости царила целая бездна такого очарования, что у Арчи моментально проснулось желание прижать девушку к груди и защитить ее от всех возможных неприятностей.

Девушка, единственная из всех танцующих, сбросила ткань с лица, и Арчи, поймав на секунду ее взгляд, утонул в глубине ее синих глаз. Показалось ему или нет, но взгляд у девушки был грустный и какой-то потухший, казалось, то, что она делает, было ей глубоко неприятно. У Арчи сжалось сердце. Однако она продолжала свой танец, медленно, словно нехотя сбрасывая одеяния, но этим только больше заводила разгоряченных зрителей. Арчи видел это по красным лицам своих соседей, то и дело смахивающих пот.