Я все еще держал женщину за руки, а она цеплялась за мои ладони.

— Пожалуйста! — простонала она.

Я наклонился, взял ее за плечи и, напрягшись, попытался оторвать от дерева. Она мучительно закричала от боли, ее голова безвольно скатилась на грудь, а пальцы, сжимавшие мои руки, разжались.

— Нет! — закричал я и еще раз рванул ее обмякшее тело.

— Так не обращаются с леди, — раздался хриплый голос за моей спиной. — Мерзавец. Насильник ублюдочный!

Я отпустил женщину и обернулся, ощутив запах земли, разложения и негашеной извести. Дейл Харди стоял, широко расставив ноги, на краю круга света от факела. Он держал в руке брошенное мной ведро.

— Я тебя предупреждал! — закричал он и бросился на меня.

Когда он вышел на свет, я заметил, что негашеная известь разъела половину его лица. Он не может быть жив, успел подумать я, не может быть ходоком. Я неловко отступил назад, когда он по широкой дуге размахнулся тяжелым деревянным ведром. Однако все произошло слишком быстро. Я не смог уклониться, ведро ударило меня сбоку по голове, и вспыхнул ослепительный свет.

ГЛАВА 31 ОБВИНЕНИЯ

ГЛАВА 31

ОБВИНЕНИЯ

Эбрукс и Кеси нашли меня несколько часов спустя. Когда они приехали на кладбище вместе с очередным фургоном трупов, они были крайне озадачены, увидев одинокий саван в круге потухших факелов на месте семи тел, оставленных ими накануне. Они подумали, что я каким-то образом сам вырыл новую траншею и начал хоронить покойных, и направились на кладбище. Эбрукс обнаружил меня лежащим ничком, рядом с трупом Дейла Харди. Когда они приблизились, взлетела целая стая стервятников, пировавших на телах шестерых мертвецов, которых крепко держали корни деревьев моей ограды. Страшно воняло гниющей плотью, гудели мухи.

Кеси счел меня мертвым. Они с Эбруксом решили, что я был убит во время схватки со спеками, пришедшими украсть тела наших мертвецов. Весь мой затылок был покрыт запекшейся кровью. Но как только Кеси перевернул меня на спину, я застонал. Он послал Эбрукса в дом за водой.

— И именно тогда Эбрукс обнаружил тело Карсины в твоей постели, — тихо сообщил Спинк.

Он стоял у моей тюремной камеры и говорил со мной через маленькое зарешеченное окошко. Я лежал на нарах, накрытых соломенным матрасом, и смотрел в потолок. Единственным источником света была лампа, висящая на стене в коридоре. Спинк первым навестил меня, с тех пор как я очнулся в камере полтора дня назад. Меня дважды кормили, проталкивая поднос с едой через щель в нижней части двери. Неопределенная сероватая масса в миске, кусок черствого хлеба и вода. Я съедал все. Две трапезы были единственными достойными упоминания событиями, с тех пор как я пришел в себя в темноте, с раскалывающейся от боли головой.