Когда объявили, что я буду повешен, я почувствовал лишь облегчение. Моя казнь принесет исцеление городу, потрясенному моими вымышленными преступлениями. Кроме того, моя гибель освободит Эпини от сделки с магией. Я вздохнул и принял свою судьбу. Я полагал, что мое испытание окончено.

Но тут поднялся на ноги один из гражданских судей. Улыбнувшись, он объявил, что город Геттис сочтет правосудие полным, если наказание за мои преступления против его жителей будет определено теми, кто пострадал от меня в наибольшей степени. Я в оцепенении смотрел на него. Меня уже приговорили к казни через повешение. Какое еще наказание они хотят к этому добавить?

Клара Горлинг поднялась на ноги. Ее муж и капитан Тайер встали рядом. Она хорошо подготовилась к этому мигу. Она достала сложенный листок бумаги, развернула его и начала читать:

— Я говорю от имени женщин Геттиса. Я прошу справедливости не ради моей несчастной кузины, а ради всех женщин Геттиса. — Ее рука сомкнулась на свистке, висящем у нее на шее. — Геттис — суровый город. Любой женщине нелегко в нем жить, но мы стараемся изо всех сил. Мы боремся за то, чтобы создать дома для наших мужей и детей. Мы готовы к лишениям, неизбежным при жизни в столь отдаленном месте. Мы знаем наш долг жен каваллы. Наши мужья и любимые стараются нас оберегать. Недавно женщины Геттиса объединились, чтобы защитить себя. Мы пытались смягчить грубые нравы приграничья, сделать наши дома гаванями цивилизации и культуры. Но, несмотря на все наши усилия, среди нас гуляло на свободе чудовище, которое насиловало, убивало и… — она задохнулась, но заставила себя продолжить: — Оскверняло наших мертвых. Я прошу почтенных судей представить, какой ужас пришлось вынести женщинам Геттиса. Виселица, друзья мои, слишком хороша для этого чудовища. Такая казнь принесет ему слишком легкую смерть. Вот почему мы просим, чтобы прежде он получил тысячу плетей. Пусть каждый мужчина, который замыслит такое зло против беззащитных женщин, увидит, что навлечет на него его преступление.

По ее щекам струились слезы. Она замолчала, промокая лицо платочком. В зале повисла долгая тишина. Я похолодел. Клара Горлинг судорожно попыталась вздохнуть, чтобы продолжить речь, но неожиданно разрыдалась. Она резко повернулась к мужу и спрятала лицо у него на груди. Через мгновение тишину нарушили восторженные крики и аплодисменты. Я слышал, как ее требование распространяется по толпе волной одобрительного рева. И вновь повисла мертвая тишина — все ждали, пока старший офицер примет решение.